— Они пришли через несколько лет, много чужих людей. Нас предупредили, но всего за день. Те, кто предупредил, сразу двинулись дальше, но даже это не подсказало нам, насколько все плохо. Кто-то, немногие, успели уйти. Кто-то — решил принять бой. Тут тогда был один прыгун, он и организовал оборону. Хорошо дрался. Они все погибли, все защитники, за первые пятнадцать минут. Лишь он выжил, отступил, но потом его спеленали двое с сетями, оглушили, и больше я его не видела. Как только они поняли, что он прыгун, его изолировали сразу, и унесли обратно, куда-то туда, откуда они пришли. Нас убивали, оставили только его, — женщина кивнула на старика. — Он очень хорошо умел ловить рыбу и не совсем не сопротивлялся. По-моему, он сошел с ума сразу, в тот момент, когда убили его жену. Все это время он так и ловил рыбу, и больше ничего. Я единственная из женщин, кто жил здесь, остальных они привели с собой. Их было больше, намного больше, и здесь тоже они оставили в живых не только меня. Насиловали, потом привязывали, потом снова насиловали. Большинство умерло почти сразу, в первые месяцы. Часть варваров ушла дальше, и по тому, что говорили оставшиеся, они тоже собирались идти дальше по берегу. Но потом вернулся гонец, сказал, что они встретили сопротивление глубже по берегу.
— Еще воды? — Идрис протянул ей глиняный кувшин, а потом поставил рядом, даже не пытаясь прикоснуться. В ее состоянии прикосновение мужчины уже не может успокоить.
— Она глотнула воды и продолжила. Что-то в ее взгляде, осанке, во всех ее движениях, даже в том упорстве, с которым она продолжала рассказ, сразу объясняло, почему большинство погибло, а она — выжила.
— Они отправили большинство на помощь. По ним было видно, что им не привыкать к сопротивлению, для них все это рутина. Вообще, почти на каждую новость у них были какие-то правила, которые они обсуждали, и действовали согласно ним. Я забеременела, они выбили из меня ребенка на раннем сроке, но я выжила. Так было со всеми, — женщина обвела рукой сидящих вокруг, — Только выживали не все. Нас становилось все меньше. Когда не вернулось и подкрепление, и вообще исчезли любые новости из глубины, они обосновались здесь. Опять же — такое правило. Они ждали здесь, пока не придет новая волна, оттуда, откуда они родом, и тогда они пойдут дальше. У меня было еще несколько абортов, а потом я больше не могла зачать. У всех так. Они рыскали по берегу, но далеко не уходили, а вблизи никого больше не было, поэтому только мы, и только они. Последняя смерть была полгода назад, она просто умерла от изнеможения, и все. Там есть место, на берегу, куда мы сбрасывали все трупы. Я с удовольствием помогу сбросить и их трупы в тот же омут. Там глубоко, и хищники приплывают быстро.
— Они не обсуждали, когда именно придет следующая волна? — спросил Идрис.
— Только очень туманно. Но они явно ждали их скоро, год, два, может быть несколько лет. Что-то, связанное с обучением новобранцев и отбором.
Идрис кивнул. Я стащил с камней рыбину и начал ее разделывать. Рыбину поймал как раз старик. Не после боя, еще до. Сейчас мы просто пользовались теми припасами, которые предназначались для варваров. А нас было много меньше. Пир.
— Надо будет собрать все оружие, — сказал я. — Помочь с трупами, и отправляться дальше.
Идрис задумчиво кивнул. Что-то не почувствовал я в этом кивке уверенности.
III. Глава 6. Одиночка
У любой истории возможен счастливый конец. Но при одном единственном условии — счастью нужно место. Ничего не получится у счастливых влюбленных, которые преодолели все трудности и сумели пожениться, если им потом негде будет жить и вокруг будут рваться снаряды. Так себе хэппи энд. Сколько не убивай злодеев, но когда-то тебе придется остановиться. И вот когда это произойдет, счастье предполагает, что тебе будет куда вернуться. На родину. К семье. К любимым.
Если ты вернешься на мертвые руины, то какой-же это счастливый конец.
Это, каким-то своим языком, весьма косноязычно, пытался втолковать мне Идрис, когда мы двинулись дальше. Ну как двинулись, как дальше, — шагающий лишь согласился меня проводить. Несколько дневных переходов, и он собирался вернуться.
— Либо я оттащу оставшихся в живых назад, к реке, либо присмотрю за ними в бухте — тут уж как пойдет. Конечно, в бухте в первое время будет мрачновато, но попробую связаться с рекой. Сообщить, что да как. Может, сам смотаюсь туда-сюда.
— Но рано или поздно они придут, — заметил я.
— Рано или поздно они всегда приходят. Варвары, захватчики, диктаторы или еще кто-нибудь. Везде, всегда, во всех неблагоустроенных мирах кто-нибудь приходит или за тобой, или за всеми вокруг тебя. Привыкай. Я не уговариваю тебя остановиться, когда-то я бы и сам шел только вперед, но ты же помнишь — для меня это «вперед» — скорее назад. И ты должен понять еще одно — это длинный путь. По этому берегу ты будешь идти годы, может десятилетия. Может встретишь врагов, может — даже и нет. Я примерно рассчитал количество тех, кто дошел до бухты, кто прошел дальше, оценил услышанное. До сюда доходят явно не все, и центр этих «работающих в тени» — далеко. Даже просто дойти до него уже будет почти подвигом. А когда тебе навстречу то и дело будут наскакивать новые волны варваров, будет… тяжело.