— Она была открыта! — прошептала я онемевшими губами. — Там внутри шкаф свален. И вещи валя…
— Открывайте, — хмуро перебил меня он.
Перед глазами все плыло. Руки дрожали, поэтому Влад отобрал у меня звякнувшую связку ключей.
Дверь открылась легко и даже без натужного скрипа.
Мы вчетвером стояли в залитой светом прихожей, а я готова была расплакаться: шкаф стоял на месте, вещи чинно висели внутри, а пушистые тапочки аккуратно встречали хозяйку у порога.
Я чувствовала на себе раздраженные взгляды полицейских и удивленный взгляд Влада и готова была провалиться сквозь землю.
Кажется, я схожу с ума.
9
— Дверь была открыта! Слышите меня? Открыта! Я своими глазами видела чертов шкаф, кучу одежды! Эти тапочки!
Упомянутая домашняя обувь улетела в дальний угол дивана, когда я пнула их в порыве злости. Успокоиться это не помогло. Я бегала из угла в угол и растирала по щекам слезы. Босые ступни утопали в ворсе ковра, что собрался крупными складками из-за моих метаний. Тяжелая штора дернулась — испуганный Снежок шмыгнул под ноги Ване, а потом на подоконник. Никитин примчался через полчаса после того, как Влад сообщил ему о произошедшем, и теперь угрюмо стоял в стороне и молчал.
— Я до смерти перепугалась, когда увидела! — Я неловко ударилась коленом о широкий подлокотник дивана и всхлипнула: — Побоялась, что внутри могут оказаться воры! Побежала вниз и не закрыла ее, слышите? Я оставила дверь распахнутой! Клянусь!
— Лис, уймись!
Влад перекрыл мне дорогу и взял за плечи. Ощутимо встряхнул, но это лишь разозлило сильнее.
— Пусти! — я несдержанно рявкнула. — Влад, отпусти меня, сейчас же!
Последний раз я кричала на Романова при нашей первой встрече, когда мы поссорились из-за единственных на площадке детского сада качелей. Не думала, что настанет момент, когда я снова повышу на него голос.
Мир словно сошел с ума, а я вместе с ними.
Романов не отпустил меня. Еще раз несильно встряхнул и твердо произнес:
— Алиса, успокойся. Мы все выясним.
Ну вот. Я кричала на него последний раз в сопливом детстве, а он едва ли не впервые назвал меня Алисой. Прозвище «Лис» намертво прикрепилось еще в младшей группе, потому что маленький Романов не мог выговаривать имя полностью. Ну, или просто ленился.
Отчаяние царапнуло сердце. Я с силой вцепилась ногтями в предплечья Влада, пытаясь заставить его разжать пальцы.
— Что мы выясним? — Даже не хочу представлять, какой истеричкой выглядела со стороны. — Что выясним, Влад? Как полиция? Серьезно? Мне выписали штраф за ложный вызов! Они приняли меня за сумасшедшую!
Романов глубоко вздохнул и попытался притянуть меня к себе, но я с силой уперлась ладонями в его грудь, едва не порвав тонкую светлую футболку.
— Лис…
— Ты же психолог! — все еще пытаясь вырваться из рук Романова, я повернулась к Ване: — Что, хочешь сказать: диагноз налицо?
— Ну, во-первых, — Никитин сложил на груди руки, — я – психотерапевт. А за такими диагнозами тебе к психиатру.
Парень пытался разрядить обстановку, но слишком уж серьезным было выражение его лица, а я была слишком взбудоражена, чтобы реагировать на безобидную шутку. Услышав его слова, я отчаянно взвыла. Влад скривился, когда мои ногти с новой силой вцепились в его кожу, и наконец отпустил. Я метнулась к дивану и упала в подушки. Дрожащими ладонями закрыла пылающее лицо и с силой закусила губу.
— А во-вторых, — голос Вани зазвучал ближе. Парень подошел и осторожно присел рядом. Плеча коснулась теплая ладонь и успокаивающе погладила, — Алиса, тебе сейчас нужно успокоиться. Слышишь меня? У тебя истерика.
Ваня был прав. Меня колотило так сильно, что я боялась искрошить друг о друга зубы. В груди бился страх, который превращался в нервный гнев. Я точно знала, что пожалею о несдержанности, но ничего не могла с собой поделать.
— Вань, я не сумасшедшая, правда, — я оторвала лицо от ладоней и повернулась к другу.
Ваня успокаивающе улыбался и продолжал гладить меня по плечу. Теплый взгляд тушил клокочущую ярость, и в его глаза я смотрела с невыносимой надеждой. Казалось, только от его дальнейших слов зависит, поверю ли я сама себе.