– Велас… я не понимаю… откуда ты можешь знать всё в таких подробностях? – растерянно произнёс Айрон.
– Несмотря на свою занятость, Озар регулярно встречался со мной и обо всём докладывал. Мы предполагали, что после смерти Озара Родан захочет забрать его браслет себе и этому мы никак не могли помешать. Поэтому когда Озар действительно остался без браслета Балий передал ему от меня новый браслет, и он в случае чего всегда мог меня найти. А как ты понимаешь, подслушать ваш разговор в кабинете для него сложности не составило. Он поспешил к каньону, понимая, что там тебе может угрожать серьёзная опасность. Он не предполагал, что эта ловушка была подготовлена Осаном ещё за несколько месяцев и всё это время ожидала свою жертву. Осан под видом сбора материала для изготовления «Айрона» и своего усилителя довольно часто бывал в этом длинном ущелье. Тогда это не вызвало ни у кого подозрений. Он всю жизнь прожил в этих горах и успел изучить каждый камешек. Он точно знал, куда и как необходимо закладывать заряды. На протяжении нескольких месяцев он закладывал взрывчатые вещества, по всей длине каньона, чтобы впоследствии одним выстрелом из браслета с безопасного расстояния активировать всю цепочку. При этом он довольно сильно рисковал. Одно неверное движение и он сам мог взлететь на воздух. По его замыслу выстрелы должны были произойти синхронно с двух сторон каньона. Я уверен, что в тот день Осан был там и лично активировал цепочку со своей стороны. Озар не сумел предотвратить выстрел со своей стороны, но он задержал его, и возможно это также спасло тебе жизнь. Как ты мог убедиться, Осан всё мастерски просчитал и взрывы вызвали полное обрушение стен каньона. Перед этим он преградил тебе путь к отступлению. Озару не удалось выяснить, как он этого добился, но очевидно, что твой заместитель был предупреждён об этом и естественно не приближался к тебе. Твоя смерть была неизбежна, если бы не твой чудо-конь. Сильно рискуя, Озар проследил за тобой по вершине каньона и видел, что тебе удалось спастись.
После твоего возвращения Урсул и Хамид сильно разозлились. Видя, что от тебя не удаётся избавиться, они решили действовать наверняка. Им пришлось торопиться, чтобы не дать тебе выступить перед народом… За то, что Урсул объявил вождя мёртвым и поспешил занять его место, – пояснил Велас для остальных, – Трезор решил снять его с должности. Об этом он собирался официально заявить в ближайшее время. Балий присутствовал на выступлении Урсула и понял это по взгляду Трезора, поэтому был готов к возможному нападению и предоставил им для этого все условия… Озару пришлось срочно раскрыться перед сыном, потому что без его помощи было невозможно осуществить замысел Балия…
– Так вот чем была вызвана его радость… а я думал… – чуть слышно произнёс Айрон.
Велас догадался, что он имеет в виду:
– Не знаю, что ты там себе думал, но Балий в тот день поджидал юношу у твоей резиденции и когда они вышли вместе с другом в весьма приподнятом настроении он пригласил его в дом Озара. Родан с радостью согласился, где и встретился со своим отцом. Балий говорил, что юноша оказался слишком впечатлительным. Ушло довольно много времени, чтобы привести его в чувство и доказать ему, что отец его действительно жив. Затем пришлось убеждать его, что в своей мести он не достиг цели. Потом время на подготовку…
Эта версия, которую озвучил Велас, «немного» отличалась от того что происходило в действительности на вершине каньона и в последующие дни, но именно в таком виде её озвучил Балий. В свою очередь Балий понимал решение Озара пока не сообщать своим друзьям всех подробностей и не упоминать о том, что он всё ещё приговорён южанами. Велас видел, что Балий что-то скрывает и пытается умолчать, но допытываться ничего не стал, сделав вид, что поверил. Во-первых, было уже странным, что Балий приехал лично в первый раз за всё время. Во-вторых, Озар мог сам прийти в дом Родана, и Балию не пришлось бы тратить время на уговоры юноши, который полагая, что разговор пойдёт о Веласе ни за что не желал идти с врачом. Заманить его удалось только хитростью. Видимо раны Озара были настолько серьёзными, что он не мог не то что приехать на остров, но даже покинуть собственный дом.