- Это что, темный оберег? - кивает на приметную вещичку и Хельга отвечает лишь небрежным кивком.
- На ней чужой след и вы притащили эту гадость в дом?
Темные обереги защищают только владельцев, только тех, чей след вберут, для остальных он или безполезен, или опасен.
- Они верят, что смогут пробраться сквозь защиту...- начинает было Элиз, но ее прерывает ведьма:
- Ты, что, видишь след? - больше удивленно, чем вопросительно.
Оборачивается и, сделав шаг назад, приваливается лопатками к полкам.
- Что если мы обойдем эту преграду? - спрашивает, кивнув в ответ на вопрос.
Элиз закатывает глаза, но молчит, забившись в свое кресло.
- Не все умеют бродить по чужим мыслям, Эри. Да и толку от этого, если он не может думать о том, чего не помнит.
- Но подсознание помнит.
Мысль не самая приятная, но в сторону отходить не желает.
- Ты же не хочешь сказать, что собираешься полуживая лезть в чужое сознание? - раздраженно и предостерегающе так интересуются за спиной, мол: Эри не глупи, скажи лучше, что я забыл апельсины...
- Почему бы и нет?
- Ты еле на ногах стоишь, - возражает спокойно вроде, а пальцы на плечах ее напряжены и готовы в любой момент сжаться.
- А мне и не нужны ноги для этого, - запрокинув назад голову, глядит в прищуренные и очень недобрые сейчас глаза, - И разрешение тоже.
- Почему ты такая упертая иногда? – устало спрашивают сбоку и Эрида скосив взгляд, смотрит на Дана так же недовольно.
Потому что хочет помочь. Потому что дело затянулось на долгий месяц, а ей надоело сидеть и ждать, пока «взрослые дяди" разберутся. Надоело бояться, что в очередной раз, покинув ведьмин дом, кто-нибудь из этих двоих не вернется.
И ничего из этого она, не произносит вслух.
Ничего.
Потому что слова иногда, будучи сказанными вслух, оживают.
- Поможешь? – обращается к ведьме, которая тоже не рада затее так же сильно, как и остальные.
- Что если эта тварь поймает тебя в чужих воспоминаниях?
Эрида предпочла бы просто этого не слышать. Пропустить мимо ушей и проигнорировать. Еще бы выгнать этих нервных куда подальше – и совсем хорошо было бы, да только проще молчать тем объяснить почему…
- Физическая боль – это не страшно, - выдох и улыбка выходят скорее обреченными.
Хельга молча расстается с книгой, которую все время вертела в руках и выходит в коридор.
Развернувшись, магичка укладывается на диван, лишь чудом не приложившись затылком об его подлокотник, и принимается ждать в гробовой тишине.
Перед лицом – лицо опершегося на спинку мечника.
- Ты уверена?
- Нет, - честно и без кривляний, - Но мне надоело ждать, пока найдется хоть какая-то зацепка.
Ответа не следует и она сосредотачивается на безделушке, поблескивающей в тени. Протягивает руку к ней и та начинает подрагивать. По руке проходит легкое покалывание и через секунду в ладонь врезается маленький легкий предмет.
Молчание повисшее в комнате, так и давит, пока ведьмы нет, а Элиз кажется напуганной и неестественно тихой.
Хельги нет добрых десять минут.
Возвращается с жутко пахнущей ложкой чего-то горького даже на вид. Обжигает язык, щеки и небо.
Закашлявшись, падает назад, едва не выронив оберег, и упускает момент, за который успевает зажмуриться, чтобы спрятаться под темнотой век.
Привкус на языке просто отвратительный и откуда он? А был ли…
Нависший сверху брюнет успевает подложить руку под голову на пути к твердому подлокотнику.
Дан таки не выдерживает сковывающего напряжения и перемещается ближе. Опускается перед диваном на корточки и… Чужое дыхание успокаивает совсем немного, но страх за другого не дает перестать нервничать и желание куда-то бежать, что-то делать тоже…
Стрелка на часах будто приклеенная, вовсе не двигается и раздражает все больше.
Минута за минутой в тишине.
Иногда вздрагивает и пальцы отчего-то дрожат, пока стрелок на берет холодную руку в свои горячие, согревающие.
Неожиданно дергается и кашляет, хватаясь свободной рукой за горло и спешат разбудить. Выдернуть из дурного видения, неизвестно как отразившегося на ней.
Просыпается, ощутив, как растопыренные пальцы сжала куда более широкая, чем ее собственная ладонь. Горячая, не то что у ужаса из чужих воспоминаний.
Смаргивает и, инстинктивно уцепившись за нее, тянется вверх, чтобы сесть и, привалившись к диванной спинке, коснуться своей шеи, разодрав застегнутый по самый подбородок ворот.
И тут же поморщиться, отняв ладонь, мысленно проклиная каждый новый синяк.