— Простите, могу я поговорить с Агнессой?
— Кто ее спрашивает?
— Я знакомая ее подруги, Светланы Старостиной.
Последовали короткие гудки. Поговорить с загадочной Агнессой мне захотелось еще больше. Я обследовала стену — нет ли там заодно и ее адреса, и с прискорбием констатировала, что такового нет. Найти в городе человека со столь редким именем вообще-то несложно, вопрос в другом — настоящее ли это имя. Опять же — время следует беречь, как деньги, оттого я сразу подумала об Алексее Дмитриевиче. К тому же мне хотелось еще раз его увидеть — может, придет озарение и я наконец пойму, чем он меня так тревожит? Сегодня среда, и в это время участковый должен быть на боевом посту.
Я вышла из квартиры, спустилась вниз, очень надеясь встретить во дворе кого-нибудь из местных граждан, кто ответит на вопрос, где найти участкового. Двор был пуст. Беспокоить соседей, звоня по квартирам, я не рискнула, сегодня им и так достаточно тем для пересудов. Проще всего узнать об участковом в отделе коммунального хозяйства. Только я подумала об этом, как обнаружила на стене дома надпись: «В случае аварии звонить…», и далее следовал номер телефона, которым я и воспользовалась… Правда, откликнувшаяся девушка принялась задавать всякие вопросы вместо того, чтобы ответить на мой, но в конце концов все же сказала, что участкового стоит искать в жилищной конторе. Телефон она не знала, а адрес сообщила. Я поехала в контору, которая, к счастью, оказалась в трех кварталах от дома Светланы.
Дверь с табличкой «Участковый» была заперта, хотя расписание часов приема в рамочке рядом с дверью обнадеживало. Я пошла бродить по коридорам в поисках Алексея Дмитриевича. Его я так и не нашла, зато некая сердобольная дама, видя мою печаль, пришла на помощь и объяснила, что Ковалев в отпуске и брожу я здесь напрасно. Конечно, его кто-то замещает, но кто конкретно и где его искать — неведомо. Так что лучше мне прийти в конце месяца.
На этом поиски можно было бы и прекратить, но я вспомнила, что живет Алексей Дмитриевич неподалеку. Конечно, являться к участковому домой, да еще во время его законного отпуска, невероятное свинство, но вчера его никто не просил бдительность проявлять, реагируя на свет в чужом окошке, так что вина за мое нахальство всецело лежит на нем.
Подбодрив себя такими мыслями, я свернула в соседний двор, надеясь, что все-таки участкового найду. Судя по словам украшенной мехами Светланиной соседки, он пользуется большой популярностью у дам в возрасте, так что стоит мне побеседовать с тамошними старушками… Однако со старушками наметились проблемы. Двор был пуст, если не считать кота, в одиночестве гревшегося на солнышке возле первого подъезда. Кодовый замок на двери отсутствовал, я решила заглянуть в подъезд, надеясь, что кто-то из жильцов в это время дома. Позвонила в ближайшую квартиру и стала ждать.
Послышались шаги, я откашлялась, готовя вступительное слово, но надобность в нем отпала: двери распахнулись, и на пороге предстал Алексей Дмитриевич собственной персоной — в стареньких спортивных штанах и футболке. Впечатление он производил снова двоякое. С одной стороны, типичный мент, безденежный и бесперспективный, — и тут без старых спортивных штанов никак. С другой стороны, футболка в обтяжку демонстрировала достоинства фигуры, и посмотреть там было на что, хотя Алексей Дмитриевич плечики опустил и нагнал в глаза тумана, мол, впереди у меня лишь мизерная пенсия, железные зубы и одинокая старость. «Футболочку следовало выбирать осмотрительнее, если желали разжалобить, — мысленно отметила я, но тут же себя одернула:
— Ладно, он боевой офицер и вовсе не обязан быть толстым тупым придурком, мечтающим о собственной даче в Сочи».
— Что случилось? — спросил он тревожно.
— Вы мне снились, — улыбнувшись, сообщила я. — С утра я в тоске и отчаянии. Стало ясно: если я вас не увижу, то брошусь под паровоз.
— Надеюсь, вы все же переоделись во все чистое, потому что если моя жена вас услышит, то паровоз может не понадобиться.
— Думаю, ваша жена отдыхает у тещи, не то вчера вы бы меня в гости не приглашали.
— Так то вчера… — вздохнул он и добавил:
— Проходите, чего в дверях стоять.
Я прошла в квартиру, огляделась и выдала свою лучшую улыбку.
— Если у вас и была жена, то вы развелись, — вынесла я вердикт.
— Вот как? — поднял он брови. — А вы психолог.
— Одинокого мужчину, как и одинокую женщину, видно сразу, тут особых знаний психологии не требуется. Отсутствие заботы и женской ласки…
— Так вы меня приласкать пришли? — хмыкнул Алексей Дмитриевич и широко улыбнулся, пряча правую руку с обручальным кольцом в карман штанов.
— Это мы обсудим чуть позже, — кивнула я. — Кстати, когда вы не изображаете мента, которому, кроме мизерной пенсии, ничего в жизни не светит, за вашими плечами угадывается боевое прошлое.
— Это комплимент? — поинтересовался он.
— Не совсем.
— Моя жена умерла пять лет назад. Рак желудка.
— Извините, — вздохнула я.
— Пять лет большой срок. Успеваешь привыкнуть. Хотите позавтракать?
— Не откажусь, — кивнула я.
— Тогда прошу на кухню.
Квартира у него была однокомнатной. Казенно и чисто, как в казарме. Кухня выглядела веселее — шторы в клеточку, электрический самовар и пестренький фартучек на табурете. Видимо, хозяин снял его, когда услышал звонок.
— Присаживайтесь, — кивнул он на стул, снял с плиты кастрюльку, покопошился в ней, стоя ко мне спиной, и выставил на стол две тарелки с кашей.
— Гадость какая, — не удержалась я.
— Нечего привередничать, каша — самая полезная еда по утрам. А вы довольно нахальная девица, — заметил он с улыбкой, устраиваясь рядом.
— Я же журналистка. У скромной девушки в журналистике нет будущего.
Он уминал кашу, я ковыряла ложкой в тарелке, пока он не сказал:
— Это вкусно, попробуйте.
Я попробовала и с печалью констатировала, что наши вкусы не совпадают.
— Не нравится? — проявил он интерес.
— Я больше колбасу люблю.
— С этим напряг. Пенсию я получу только через две недели, а зарплату и того позже, так что приходится экономить.
— Ладно, приглашу вас в ресторан, накормлю и даже напою, если сделаете доброе дело.
— Еще одно?
— А что полезного вы успели сделать?
— Ресторан вы мне уже задолжали. За вчерашнее.
— А-а… Хорошо, мы сначала пообедаем, а потом поужинаем.
— Так что случилось?
— Случилось страшное. Некая Агнесса не желает со мной говорить, а очень хочется.
— Вам хочется?
— Конечно, мне.
— И что?
— Хочу навестить ее, но не имею адреса. Была бы вам признательна, если бы вы этот адрес для меня раздобыли.
— Постойте, это какая Агнесса? Подруга Светланы?
— Точно. Случайно не знаете, где ее найти?
— Думаете, ей что-то известно?
— Думаю.
— Следователь с ней не раз беседовал.
— Так то следователь…
— Уверен, у вас множество талантов, которые ментам и не снились, и все же…
— Ее телефон был записан на стене, — перебила я. — Я ей позвонила, сказала, что я подруга Светланы, а она тут же повесила трубку. Этому должна быть причина.
— Конечно. Например, такая: ее задолбали вопросами, и она от них устала.
— Адрес узнаете? — посуровела я.
Он поднялся и пошел в прихожую, где у него стоял телефон. Я слышала, как Ковалев разговаривал с неведомым мне Игорем, отметив, что свой интерес к Агнессе он объяснил довольно ловко, избегая упоминаний обо мне. Алексей Дмитриевич вернулся в кухню и положил передо мной листок бумаги.
— Ужин за вами.
— Огромное вам человеческое спасибо, — поднимаясь, сказала я.
— Куда вы?
— К Агнессе.
— Если подождете десять минут, я поеду с вами.
— Зачем? — искренне удивилась я.
— Вы уже забыли про вчерашних ребят? — в свою очередь удивился он.
— Кстати, о ребятах. Вам удалось что-нибудь узнать о нашем общем друге? Талызин его фамилия, кажется?
— Побойтесь бога, я участковый, а не помощник президента, чтобы все мои пожелания исполнялись за пять минут.