Когда ещё Рев будет смотреть на меня вот так?
Он стоит на пороге. Его глаза сияют серебром. Он готов сорваться с места в любой момент, но выжидает. Наблюдает.
Он тихо закрывает дверь и плавно приближается ко мне, ни на секунду не сводя с меня глаз.
Я встаю прежде, чем он успевает дойти до меня. Он кладёт руки на мои бёдра.
И мы стоим так молча, едва касаясь друг друга, но наши глаза говорят за нас. Сквозняк развевает мои волосы. Рев так ни на миг и не отвёл взгляд, поэтому я тоже неотрывно смотрю на него.
Как вдруг он наклоняется ко мне, прижимаясь губами к моим, так мягко и нежно.
Сладкая агония.
Закрываю глаза и позволяю себе отдаться моменту. Отдаться судьбе, что соединит нас всего на несколько часов, прежде чем снова будет отнята у нас.
Рев целует медленно и методично. Сладко и нежно.
Это прекрасно. Даже когда его язык находит мой, движения остаются медленными, плавными, полными чистого обожания.
У меня перехватывает дыхание.
Никто ещё никогда меня так не целовал. У меня уже были отношения, в основном с парнями из колледжа, обычными людьми. Но ни с кем я не проводила столько времени. Так что, наверно, я не должна удивляться тому, что поцелуи с Ревом отличаются от других.
— Этим ты хотел со мной заняться, Рев? — дразню я. — Целоваться как давние супруги?
— В том числе, — абсолютно серьёзным тоном отвечает он, проводя большим пальцем по моей щеке, затем по линии челюсти. Такие ласковые прикосновения… — И не как давние супруги. А как… безумно влюблённая пара. Как истинные.
Он отступает чуть-чуть назад, и я присаживаюсь на шёлковые серебряные простыни.
— Мы не закончили наш разговор, — отмечает он.
— Разве?
Он облизывает губы.
— Я должен спросить, Кейлин…
Его взгляд опускается к моим ногам, затем медленно скользит вверх по телу.
Моя грудь вздымается, я буквально горю от желания.
— Мне важно знать, что ты действительно этого хочешь.
Теряюсь.
— Почему бы мне не хотеть этого?
Он улыбается в ответ.
— Не знаю. Мало ли. Страсть и страх не всегда поддаются логическому объяснению. Поэтому мне нужно услышать это от тебя.
— Да. Я хочу этого.
Сжимаю его рубашку в кулаки и тяну на себя.
Низкий рык раздаётся из его горла, но Рев не спешит предпринимать какие-либо действия. Спустя несколько секунд его пальцы начинают скользить по моим ногам поверх шёлковой ночнушки.
Он закрывает глаза, и его пальцы замирают.
— Вчера ночью я сказал правду, — говорит он. Его голос звучит хрипло, дыхание словно затруднено.
— Насчёт чего?
Он распахивает глаза, и в них полыхает серебро.
— Я люблю тебя, Кейлин.
По коже пробегают мурашки. Я не знаю, что сказать, что чувствовать.
— И пусть нам не суждено быть вместе, — продолжает он, — я хочу, чтобы ты знала, что меня интересует не только секс. Не только твоё тело. Мне нужно всё. Мне нужно, чтобы ты принадлежала мне и сердцем, и душой.
Зажимаю себе рот ладонью. Невероятно сложно сдержать слёзы.
— Люмикамень всё ещё у тебя? — спрашивает Рев.
Облизываю губы и киваю на столик у двери. Рядом с книгой заклинаний в тусклом свете поблёскивает тот самый камень. Рев берёт его и держит перед собой.
— Если не хочешь — твоё право. Это не входит в нашу сделку.
— Чего не хочу? — уточняю я. Сердце колотится так сильно, что даже больно.
— В люмикамнях нет магии, они не представляют особой ценности в моём дворе, — спокойно объясняет он.
Я это уже слышала.
— Просто символический подарок, — прихожу к выводу я.
Он кивает.
— Они символизируют брак. Связывают влюблённых.
Воздух покидает мои лёгкие. Ноги немеют, а сердце — готова поклясться — на секунду даже перестаёт биться.
— Когда их срывают, они ещё съедобны, — продолжает он. — Но со временем превращаются в камни. Это часть церемонии обручения: фейри собирает несколько фруктов и несколько недель повсюду носит их с собой, пока они не затвердеют. После чего из камней изготавливают украшение для партнёра.
Сглатываю.
— Когда… — Слова требуют значительных усилий; в горле пересыхает. — Зачем тогда ты подобрал этот камень?
Рев наклоняет голову и поднимает глаза на меня.
— Сначала я сорвал только один. Это было сразу после того, как ты пообещала мне помочь войти в Выжженные земли, перед отъездом в Обваливающийся двор. Я не собирался отдавать его тебе. Это был скорее… символ того, чего у нас никогда не будет. Я уже успел узнать тебя достаточно, чтобы понимать, как много я потеряю.