Стрельба и крики доносились в основном от старого города, там виднелись жадные языки пламени многих пожаров. Мятеж, как будто, удалось сдержать на границе европейской колонии, на улицах колонии часто перекликались усиленные патрули солдат и кавалеристов. Но в садах тревожно кричали павлины, и Сюзана тихо вскрикнула, в лёгкой белоснежной ночной рубашке вскочила с постели. В приоткрытом окне её спальни на шёлковые занавеси упала тень ловкого, как обезьяна, мужчины. Молодой мужчина отстранил занавеси и бесшумно спрыгнул на пол. Узнав его, она проглотила готовый вырваться крик тревоги, закрыла рот ладонью.
– Но муж?! Охрана?! – приходя в себя, шёпотом воскликнула она.
– Они там.
Удача отмахнулся рукой куда-то за окно. Он босиком приблизился к женщине, замер перед нею.
– Она меня не любит, – внезапно, с надрывом в голосе разорвал он паутину неловкого молчания.
Слёзы едва сдерживались у подёрнутых влажным блеском глаз, он безвольно опустился на пол, ткнулся женщине лицом в живот.
– О-о, бедняжка, – с искренней жалостью вырвалось у Сюзаны.
– Она меня не любит, Сюзан. Сюзан...
В необоримой потребности в женской нежности и ласке, он приник губами к её мягкому и упругому запястью, к её руке. Вставая, жарко обнял, целуя в грудь, шею.
– Бедняжка, – прерываемым на выдохе голосом, вымолвила она. – О-о!...
Ноги её стали ватными, непослушными. Он неистово подхватил её на руки и опустил в широкую постель...
Ночь проходила, отступала. Восток начинал сереть, там прорывалось зарево, обещая вскоре появление оранжевого края светила. Рассветало. Шум в старом городе выдыхался, устало стихал. Однако мимо оград садов и парков европейской колонии продолжали нести бдительную охрану отряды самых опытных кавалеристов. Вооружённые всем необходимым при чрезвычайных обстоятельствах оружием, они по пять-шесть человек проезжали мерным лошадиным шагом по улицам, больше молчали, но иногда обменивались краткими соображениями о причинах ночного происшествия, о его следствиях. Пищи для домыслов и предположений было много.
Сюзана невольно прислушивалась к звукам вне дома. Молодой человек в истомлённом беспамятстве лежал рядом, уткнулся лицом в подушку, головой у её груди. Она сосредоточенно размышляла, гладила и перебирала свои густые волосы. Приподнявшись на локте, вслушалась в шуршание песка на дорожке под сапогами недовольных чем-то мужчин. Поступь у них была уверенная, военная, и они приближались к особняку.
– Убиты собаки, – навстречу им сообщил обеспокоенный голос пожилого итальянца садовника.
Она тронула плечо Удачи, разбудила его. Не делая попыток раскрыть веки, он стал губами прикасаться к её груди, но она отстранилась, пальцами встряхнула его за подбородок.
– Это я, – тихо сказала она. – Тебе надо бежать.
– Куда? – пробубнил Удача, ещё не в силах перебороть сон и вспомнить, где находится.
– Подальше от этих мест. Пока тебя ищут наугад. Не знают, что ты в городе, – продолжила она рассудительно. – Если узнают, обязательно схватят. Мне больно будет знать, что это из-за меня. Тебя отдадут на растерзание, лишь бы помириться с брахманами.
В холле послышалась обеспокоенная возня, как если бы там распахивали двери, а помещения одно за другим проверялись. Вызываемый этим шум нарастал и приближался к спальне. Удача тряхнул головой, вмиг очнулся от забытья. Но женщина прижала указательный палец к губам, удержала его от намерения дотянуться до висящих на стене пистолетов. В двери спальни постучали. Затем постучали настойчивее.
– Сюзан, открой! – раздался встревоженный голос полковника. – Сюзан?!
И по двери забарабанили кулаком.
– Что, дорогой? – ответила она сонно и недовольно. – Я всю ночь не спала и только заснула. У меня очень болит голова.
– Мне хотелось бы проверить, на месте ли мои драгоценности, – примирительно ни то сказал, ни то попросил её муж.
– Ах, оставь до утра, – капризно раздражаясь, возразила она. – Что с ними могло случиться?
Полковник не находил иных убедительных доводов, постоял и наконец проворчал недовольно:
– Творится, чёрте что!
В досаде он задел и опрокинул, разбил вазу. Под хруст осколков под сапогами с проклятиями удалился к следующей двери.
– Но как же, как ты днём покинешь этот дом? – вдруг сообразила женщина. Она подумала, склонилась над лицом молодого человека и, отдаваясь нежной чувственности, решилась. – Придётся задержать тебя до следующей ночи.