Одна — в легком бежевом пальто по фигуре, с укладкой, накрашенная. Что она вообще забыла в их глуши? Возможно, подругу? Или уток? Эдакая пожилая модница, у которой всё хорошо с финансами. Вторая — просто бабушка. В цветном платочке и не особенно красивом тулупе, и в больших круглых очках. Лиц с такого расстояния Катя не видела, но была уверена: бабушка в платочке — из местных, а вот вторая — приезжая. Вряд ли надолго, вряд ли останется здесь.
Даже старики уезжали из их почти вымершей деревни. Только Елизавета Васильевна, бабушка самой Кати, не смогла. Сначала из-за денег — Катя мечтала, что выучится, заработает достаточно, и заберет в город. А потом… потом стало не до мечтаний. Она снова перевела взгляд. Бабушки явно не помогали отвлечься от мрачных мыслей. Перевела — и замерла. Вот этого точно не может быть!
Она протерла глаза, словно спросонья, крепко зажмурилась, и посмотрела влево снова. Но он никуда не делся. Кудрявый, в очках, в стильном тёмно-синем пальто. Может, просто похожий молодой человек? Но что в этой глуши делать молодому парню? Даже те, кто здесь и родился, при первой возможности уезжали… как и она сама, собственно. Но Вадим умер незадолго до того, как она вышла в академ, чтобы заботиться о бабушке!
Помнится, Катя даже вздохнула с облегчением. Сразу вспомнилось, как он проходил мимо с Лариской Тихомировой, и шептал ей на ухо громко, чтобы все слышали:
— Смотри-ка, а Немочь балахон новый купила. Этот на мешок картошки похож. А следующий, интересно, на что — рваньё с помойки?
Тихомирова смеялась, а Катя представляла, как выплеснет ему в лицо горячий чай, или влепит пощечину. Иногда в красках — даже подтеки сладкого чая по холёному лицу и спутавшиеся мокрые волосы. И мат в её адрес, конечно. Но Катя шла мимо. А узнав, что его больше нет — едва не улыбнулась во все лицо. К счастью, быстро себя одернула. И не стала выяснять, как так получилось, что совсем юноша, студент, её однокурсник и головная боль — и погиб. Им не рассказывали, а Катя сочла, что это не её дело.
Может, и сейчас так? Просто пройти мимо — наверняка она обозналась, и нет здесь никакого Вадима. Может, это турист, которому надоели привычные места, и он решил исследовать маленькие деревушки в дальних окрестностях Петербурга? Могло такое быть, разве нет?
Но ноги уже сами несли Катю ближе. В конце концов, терять давно нечего, так почему бы и не пообщаться? Это все равно не может быть Вадим, не подделал же он свидетельство о смерти, чтобы не ходить в универ. Это что-то из разряда абсурдных комедий, в реальности такого не бывает, верно?
Она подошла ближе, но молодой парень в синем пальто только поправил квадратные очки. И правда, зрение у Туманова было так себе, а линзы он ставить боялся — это все знали, хотя он не признал бы никогда вслух. И носил очки. «Не круглые, а то похож на сову-ботаника, а стильные, как у нормального человека». Она помнила, как он это кому-то объяснял по телефону. То ли родственникам, то ли еще кому, просто столкнулась с ним в коридоре. Рядом не было Лариски или других зрителей, так что Вадим ничего не сказал. Только замолчал и проводил странным взглядом — Катя чувствовала его спиной.
Неужели, действительно он? Но как такое возможно? Люди же не воскресают из мертвых? Катя понимала, что, если подойдёт еще ближе — он обратит на неё внимание. Между ними и так оставалось метров двадцать, не больше. Сейчас пройти любое расстояние ей было сложнее, чем до болезни, даже настолько небольшое. И даже её маленькими шажками — это меньше чем полминуты. Но прежде, чем она вновь приблизилась, молодой человек поднял на неё взгляд и сказал:
— Катя? Ты вернулась? Не ожидал, — и знакомый голос не оставил никаких сомнений в том, что это действительно он. Разве что звучал Туманов намного более дружелюбным, чем при жизни. Она поежилась. Может, это был розыгрыш? И он просто не умирал никогда? Но зачем тогда приехал сюда? В голове невольно замелькали разные страшные истории, как болотная нечисть оборачивалась знакомыми людьми и утаскивала наивных прохожих в зыбкую топь. Бабушка в детстве рассказывала.
И про выходцев с того света, которые служат прожившей много веков болотной ведьме, и забирают непослушных детей и нескромных девиц. Но смерть необратима, в этом Катя была уверена. А если какая-то нечисть в самом деле хотела Катину душу, то ей стоило принять облик бабушки, а не противного одногруппника. Вслух, впрочем, Катя тихо ответила:
— Увидеть здесь тебя — более неожиданно, — и закашлялась.