— Но-но!
Дэвенпорт снова опустил лицо.
— Мне же нужно дышать, — сказал он.
— Не морочь мне голову, тебе есть чем дышать… Сейчас я приставлю дуло к твоей голове. Думаю, у тебя есть пистолет, а может, ты инструктор по карате, но если ты хотя бы пошевелишься, я выпущу тебе мозги… Мой палец лежит на курке, предохранитель снят, ты меня понял?
— Да, — ответил Лукас.
Он ощутил холодное прикосновение ствола к коже за ухом.
— А теперь подними голову так, чтобы не видеть пол. Смотри на кухню, но не двигай ничем, кроме головы, — приказал мужчина. Лукас поднял голову, и через секунду Худ быстро обмотал ее липкой лентой, несколько раз. Дэвенпорт сжал зубы.
— Дуло примотано к твоей голове, — сообщил ему индеец, закончив, и его голос прозвучал чуть менее напряженно. — Если один из твоих белых дружков меня пристрелит, тебе конец. И вообще, если что — ты труп. Одно движение — и с тобой покончено. Ты понимаешь, что я говорю? Свет погаснет.
Первый и третий слои пленки легли на первые два. Последний частично прикрыл левый глаз Лукаса. Он почувствовал, что пуговицы рубашки вдавились ему в грудь, и вдруг понял, что задыхается.
— Боже праведный, будь осторожнее, приятель, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучало жалобных интонаций.
— Не волнуйся… А теперь вставай.
Лейтенант встал на четвереньки и с трудом поднялся на ноги. Ствол дробовика остался за его правым ухом.
— У вас все в порядке? — снова крикнул командир отряда.
— Все просто отлично, придурок, — прокричал Худ. — Мы выйдем через минуту. — Он снова повернулся к Лукасу. — Моя тачка почти сдохла. Мне нужен патрульный автомобиль и время. Мы подойдем туда и возьмем машину.
— Скажи им, что ты делаешь, — проговорил Дэвенпорт.
Тяжесть дробовика оттягивала его голову набок. Липкая лента на левом глазу приклеилась к веку, и он неожиданно почувствовал приступ клаустрофобии.
— Если они увидят меня с поднятыми руками и тебя у меня за спиной, вполне может так случиться, что кто-нибудь выстрелит, не разобравшись, что происходит.
— Ты им сам скажи, — велел индеец. — Они тебе поверят. Иди к окну.
Дэвенпорт подчинился. Худ держал его одной рукой за воротник рубашки. Ружье было у него в правой руке, он подталкивал им Лукаса.
— Никому не шевелиться, — крикнул полицейский, подойдя к разбитому окну. Он поднял руки над головой и расставил пальцы. — Оставайтесь на своих местах. Он прикрепил дробовик липкой лентой к моей голове. Не двигаться.
В квартире напротив мелькнула едва различимая вспышка. Худ подтащил его к себе, и дуло с силой воткнулось в кожу за ухом заложника.
— Билли… — послышалось из громкоговорителя.
— Мне нужна машина, — крикнул в ответ индеец и начал подталкивать заложника вперед, пока тот не сел на подоконник. Затем очень осторожно, медленно он опустился рядом с ним. — Прыгай первым, — приказал он.
— Господи, — пробормотал Лукас. — Ты там осторожнее.
— Вниз.
Дэвенпорт спрыгнул на пять футов, согнув колени и закрыв глаза. Когда он открыл их, мир все еще существовал. Индеец приземлился рядом с ним, и Лукас сделал глубокий вдох.
— Дайте мне полицейскую машину, и пусть все уберутся с дороги, — прокричал Худ.
— Билли, тебе это не поможет. Ведь все же было хорошо, — крикнул в ответ командир отряда быстрого реагирования.
Громкоговоритель эхом отзывался в голове Лукаса. Он взглянул на улицу, заблокированную автомобилями, людей, которые прятались за ними, и вдруг подумал, что вот сейчас прекратит свое существование и Лукас Дэвенпорт превратится в труп на холодной земле, а все остальные будут на него смотреть.
— Подгоните машину сюда!
Индеец снова напрягся, и в его голосе появились панические нотки.
— Черт возьми, дайте ему, что он хочет! — крикнул Лукас.
Он вдруг почувствовал аромат сосен, но здесь их не было, вообще ничего не росло, но запах присутствовал, как будто он неожиданно оказался в своем домике в Висконсине. В мозгу зазвучали повторяющиеся слова: «Только не сейчас, пожалуйста, не сейчас», а холодный ствол прижимался к его голове за ухом…
— Ладно, ладно, хорошо, мы вызываем транспорт. Успокойся, Билли, мы не хотим, чтобы еще кто-нибудь пострадал.
— Где машина? — завопил Худ. — Где машина?
Он дернул дробовик, и голова заложника откинулась назад.
— Успокойся, приятель, тише, — сказал Дэвенпорт, чувствуя, как отчаянно колотится в груди сердце. У него болели шея и голова, а Худ прижимался к нему, точно нежеланный партнер во время бега парами. — Если ты нечаянно выстрелишь, тебе конец так же, как и мне.