Мексиканцы бессмысленно потеряли над обрывом полтора часа. Обломки грузовика догорели, фары автомобиля освещали недостаточно большое пространство, так что в конце концов Мигель отказался от всей затеи с похоронами. На кратком совещании с помощником (несчастные наемные могильщики от страха потеряли дар речи, и их в расчет не принимали) было решено спокойно подождать до утра. Но все-таки удача отвернулась от Мигеля Одоссо. Как только сумерки сменились рассветом, из Палм-Спрингс приехала полиция…
За три с лишним часа энергичного шага с небольшими пробежками чертовски уставший Боксон добрался до Палм-Спрингс. Уличный телефон он приметил ещё вечером при выезде из города. Боксон накинул на трубку платок и сказал, по-техасски растягивая слова:
— На горной дороге в Сан-Бернардино в пропасть рухнул грузовик с контейнерами. Шофер успел выпрыгнуть, но здорово обгорел от взорвавшегося бензобака. Поторопитесь, может быть, он ещё жив!..
— Кто говорит? — спросил дежурный. — Повторите сообщение!
— Альберт Гофман, Даллас, штат Техас… — Боксон повесил трубку.
Он дошел до автобусной станции, купил билет на первый же автобус и до последней минуты до отправления не выходил из туалета. В автобусе откинул кресло, тщательно задернул занавески, чтобы его нельзя было увидеть с дороги, и постарался заснуть. Ему это удалось.
Через несколько часов в Лос-Анджелесе Боксон нашел в телефонной книге номер телефона испаноязычной газеты и, снова накрыв трубку платком, продиктовал на испанском языке:
— Два контейнера с мертвыми мексиканками, что нашли сегодня утром в горах Сан-Бернардино, принадлежали контрабандисту Мигелю Одоссо. Его всегда можно найти в Пасадене, в ресторанчике «Дескансо». Мексиканки задохнулись, когда их нелегально перевозили через границу в этих контейнерах. За рулем грузовика сидел Антонио Лумис. В машине отказало рулевое управление, она рухнула с обрыва и взорвалась. Полиция подобрала раненого шофера в бессознательном состоянии и увезла в Лос-Анджелес. Сейчас он дает показания агентам ФБР…
— Как ваше имя? — спросила поднявшая трубку журналистка.
— А как ваше имя? — спросил в ответ Боксон.
— Меня зовут Анжела Альворанте. Назовите себя!
— Лучше позвоните в полицию! — Боксон повесил трубку. Какие-либо другие телефонные переговоры были уже излишни.
…Лейтенант лос-анджелесской полиции Эдвард Гамильтон старался не смотреть на смуглые коленки журналистки Анжелы Альворанте. Полицейский не осуждал мини-юбки, но иногда они чересчур отвлекали внимание.
— Я уже все рассказала в полицейском участке, — говорила Альваранте. — Что вас ещё интересует?
— Многое, мисс. Можете не пересказывать текст, я его уже прочитал. Лучше расскажите свои впечатления об информаторе. Кто он?
— Голос был мужской.
— Отлично, дальше!
— Что дальше? Я же говорила с ним по телефону, его примет рассказать не могу!..
— Можете, мисс Альворанте! На каком языке говорил звонивший?
— На испанском. Это отмечал ваш коллега…
— Именно так! Как вы думаете, информатор — мексиканец?
— Он говорил без акцента, однако…
— Однако?..
— Мне показалось… В общем, он говорил на очень чистом испанском. Я бы даже сказала — на литературном испанском! Вы понимаете, о чем я говорю?..
— Отлично понимаю, мисс Альворанте! То есть в разговоре информатора не было характерного мексиканского диалекта, так?
— Да, так! Голос был глуховатым, видимо, говорили через платок, есть такой прием…
— Я знаю об этом приеме, мисс! Что ещё было необычного, или, наоборот, слишком обычного?
— Он спросил мое имя…
— И вы сказали ему?..
— Да, я назвала себя. Вы считаете, это опасно? — Анжела встревожилась.
— Не думаю, вы ведь подписываете свои статьи. И над столом у вас табличка с вашим именем. Да и случай не тот, чтобы именно вам было чего-то опасаться. Этот материал будет напечатан?
— Разумеется, завтра утром газета уже поступит в продажу.
— А вы не боитесь печатать непроверенные данные?
— Мы четко указали все подробности получения материала, а также то, что информация была передана в полицию. Как вы думаете, лейтенант, не упомянуть ли и ваше имя?
— Я бы не хотел, но ведь конституция Соединенных Штатов не запрещает вам это…