Через два часа Боксон и Хилкерт поднимались на третий этаж четырехэтажного жилого дома, во всех окнах которого не было ни одного целого стекла. Хилкерт постучал в дверь.
— Кто там? — спросил из-за двери мужской голос.
— Открывай, Митч, это я, Хилкерт!
Судя по скрипу дерева, за дверью отодвигали деревянный засов. Так оно и оказалось — на двух больших скобах поперек двери висела полуторадюймовая доска. Взломать такую дверь можно было только осадным тараном. Или взрывом.
Митч — так звали приятеля Хилкерта, полное его имя было Митчелл Бакерлис оказался парнем лет под тридцать с традиционно длинными и немытыми волосами, а также с бакенбардами — остаточное явление рок-н-ролльной моды прошлого десятилетия. По сравнению с классическими бакенбардами маршала Мюрата растительность Митча выглядела жалко.
Хилкерт в нескольких фразах обрисовал проблему, Митч очень внимательно посмотрел на фотографию Стеллы Менкевич, также внимательно ознакомился с данными на Жозефа Моранто, с глубокомысленным видом пригладил шевелюру и сказал:
— Сто долларов — задаток. Информация стоит денег. Потребуются большие расспросы…
— Без задатка, — оттолкнул предложение Боксон. — В случае успеха за Жозефа Моранто получишь семьсот долларов. За девчонку — триста. За обман самостоятельно повесишься на дверной ручке. Условия устраивают?
Митч некоторое время не шевелился. Пару месяцев назад к нему обращался один родитель. Митч взял деньги, но никого не нашел. А родитель оказался серьезным мужиком и Митч три недели не мог встать на ноги — его били минут десять, как боксерскую грушу. Второй раз такого контракта Митч мог не пережить.
— Я отказываюсь, — сказал он.
— Митч, — тихим голосом сказал Боксон и улыбнулся, — ты уже не можешь отказаться…
— А ну вали отсюда… — от внезапного волнения вдруг захрипел Хилкерт, отводя руку для удара.
— Гарри, мы с тобой в разных весовых категориях! — указал ему Боксон. — Я же запросто прибью вас обоих! К чему весь этот водевиль?
— Я так и знал, что ты — полицейский! Вот дерьмо! — выругался Хилкерт.
— Я — не полицейский, Гарри! — сказал Боксон. — Если я тебе скажу, кто я, тебе станет страшно жить. А Митч потеряет семь сотен реальных баксов. Вопросы есть?
— Я не хочу заниматься этим делом! — твердым голосом изрек Митч, и уставился в окно. Вид из окна напоминал последствия урагана «Агнесса».
— Отлично, ребята! — Боксон усмехнулся. — Я снимаю свое предложение. Достаточно того, что вы о нем знаете. Уверен, как только интересующие меня люди появятся в вашем поле зрения, вы известите меня. Так что обязательств у вас никаких. Предлагаю выпить по этому поводу пива. Я угощаю!
— …Скажи мне, Чарли, — сидя на газоне парка с пивной бутылкой в руке, спросил Митч, — зачем ты устроил весь этот, как ты говоришь, водевиль? У тебя действительно так много денег?
— Друг мой Митч, в твоем доме из каждой стены торчит не одна пара ушей! — снисходительным тоном объяснил Боксон. — Уже сегодня к вечеру весь Хэйт-Эшберри будет знать, что за какого-то француза кто-то дает семьсот баксов. Для аборигенов это существенная сумма, француза непроизвольно начнут искать. Ты же понимаешь, что я вовсе не собираюсь платить целых семь сотен. Мне нужно найти источник информации, а уж как получить из него эту информацию — для меня не проблема. Наркоман, например, сдаст мне кого угодно за одну дозу, и так далее. Девчонка меня интересует меньше, но её семье я кое-чем обязан… А денег у меня с собой всего несколько долларов, именно поэтому я заплатил миссис Эволи только за неделю. Через неделю придется поворачивать обратно…
— Тебе не кажется, что иногда ты слишком нарываешься?.. — резонно заметил Хилкерт, все ещё с трудом переживающий замечание о разнице в весовых категориях.