— Ты такой правильный, что даже противно… — попыталась съязвить Стелла.
— Если бы я был правильный, меня бы здесь не было! — засмеялся Боксон.
— А где бы ты был? — спросила Стелла.
— Женился бы на богатой однокурснице и ходил бы на работу в контору своего тестя. Уверяю тебя, на своем курсе я имел некоторый успех!..
В постели Стелла проявила себя весьма старательной, но её сексуальный опыт был несколько односторонним — сначала она пережила групповое изнасилование, и впоследствии по-своему повлияли месяцы проституции — для неё оказалось необычным, что мужчина может нежно ласкать женщину. Она сказала об этом Боксону, и тот подумал: «Несчастная девочка, теперь она влюбится в меня…»
Каждый день в указанные часы они приходили к почтамту. В остальное время Боксон ходил по многочисленным коммунам хиппи и выспрашивал о французе Жозефе Моранто. Стелла сопровождала его повсюду, и Боксон даже придумал ей особое задание: «Следи, чтоб никто не ударил меня сзади». Такое поручение соответствовало окружающей действительности — в первый же вечер в Хэйт-Эшберри на Боксона налетели два чернокожих, обряженных в униформу партии «Черные пантеры» и решивших пошарить в карманах непохожего на хиппи англичанина. В этой драке Боксон показал себя с лучшей стороны — вышеозначенные «пантеры», как и положено недокормленной мелко-уголовной шпане, слишком понадеялись на свое оружие — резиновые дубинки, и были этими же дубинками жестоко искалечены. Одно дело — нападать стаей на одиноких белокожих школьниц, и совершенно другое — по-настоящему сражаться против белого человека…
Побитый Боксоном Джей однажды забрел в Хэйт-Эшберри, но, встретив Боксона второй раз, догадался о бесперспективности конфликта и чуть не заплакал. Продавая Стеллу, Джей ежедневно имел порцию героина, теперь же ему предстояло решать свою проблему самостоятельно.
— Кто такой Жозеф Моранто и зачем он тебе нужен? — спросила Стелла после посещения первого же сообщества.
— Бывший студент, и к нему у меня весьма интимное предложение… — туманно ответил Боксон.
Большинство опрашиваемых отвечали ещё более туманно: кто-то вроде бы говорил с французским акцентом, и вроде бы даже однажды раскурили с ним «косячок», нет, имени не помню, да и не спрашивал вовсе, и так далее… Нескольких французов Боксон все же обнаружил, но они ничего не знали про своего соотечественника Жозефа Моранто.
Некоторые собеседники сокровенно намекали на свои таинственные связи в мире хиппи, предлагали немедленную помощь в поисках и запрашивали сто долларов в качестве аванса. В таких случаях Боксон начинал нервировать информаторов-добровольцев хрустом спрятанных в кармане листков оберточной бумаги и задавал несколько дополнительных вопросов. Через несколько минут выяснялось, что ничего нового он не узнает, а ребята всего лишь хотят без особого труда получить немного денег. Тем не менее, он упорно распространял слух о невероятной сумме, которую получит указавший точный адрес Жозефа Моранто.
Вечером 23-го июля Боксон и Стелла сидели на пляже; Стелла плела из толстых цветных ниток какое-то украшение (Гарри Хилкерт успешно продавал разные поделки туристам, на вырученные деньги Стелла покупала себе мороженое); Боксон листал подобранный на улице февральский номер журнала «Лайф», краем глаза наблюдал за большой доской, плавающей в волнах прибоя; соображал, как бы её оттуда выловить — обитатели коммуны Айка Макдаффи постоянно собирали дрова для общего очага.
Бородатый парень в типично хипповском наряде (полотняная рубаха, джинсы, плетеные сандалии) прошел по пляжу, остановился невдалеке и тоже стал наблюдать за доской. Потом повернулся к Боксону:
— Эй, Чарли, как дела?
— Дела идут!.. — ответил Боксон и вдруг сообразил, что традиционный вопрос и традиционный ответ прозвучали по-французски.
Бородатый протянул руку и продолжил также по-французски:
— Меня зовут Эдвард Трэйтол. Есть разговор. Может, прогуляемся?
— Чарли Боксон. Лучше присядем, камни теплые, солнце нагрело.