Еле переставляя затекшие ноги, Глеб вслед за Григорием и волком сошел с дороги и сквозь жиденькие лесопосадки выбрался к пшеничному полю. Здесь ветер дул еще сильнее, и Глеб повернулся к нему спиной, пока Григорий озирался, прикидывая, где бы остановиться. Ох, до чего же было холодно! Ветер обжигал шею, несмотря на поднятый маленький ворот курточки. Оставалось только терпеть из последних сил и ежиться, пряча дрожащую голову в плечи.
– Нету здесь подходящего места для отдыха, – сделал вывод Григорий. – Надо идти дальше, в Весеннюю рощу. Еще версты две по дороге. – Он посмотрел на Глеба. – Э-э, да ты, и впрямь, совсем озяб! Ладно, остановимся в этих тополях, надо тебя накормить.
Неподалеку отыскали сносное место, кое-как закрытое с трех сторон кустами акации. Григорий быстро собрал сухих листьев и веток, какие нашлись поблизости, и развел маленький костерок при помощи кремня. У него это получилось с первого раза – высеклась хорошая искра и листья вспыхнули, а от них занялись и ветки.
Глеб сел на корточки и протянул руки к огню. Блаженство! Тем временем из тележки был выгружен березовый кузовок, небольшая колода и холщовый мешочек. И вот что там содержалось: хлеб из лебеды (не очень приятный на вид, но, все же, съедобный), пареная тыква (уже нарезанная крупными кубиками), ячменная каша (уже готовая, с маслом – только подогреть), морковь, репа и брюква (сырые), пучок свежей зелени (надо же, нисколько не завяла!), мед, молоко и огромная деревянная ложка.
В глиняный горшок с кашей была свалена тыква, добавлена ложка меда, и все это поставилось в золу у огня; когда огонь прогрел один бок горшка, запах усилился, горшок повернули. Большая хлебная лепешка была разломлена на четыре части и сложена на мешок, который послужил скатертью. Здесь же разложили сырые овощи и зелень. Крынку с молоком тоже поставили к огню.
Пока все это готовилось, Глеб усердно грыз морковку, надеясь сбить аппетит, но достиг прямо противоположного результата. Пробовать сырую репу или брюкву он не решился, а когда кончилась морковь, взял хлеб и, сильно сомневаясь в своих действиях, откусил кусочек. Да, вкус не очень – пресно, привкус странный. Но голодный желудок требовал хоть чего-нибудь съедобного – пришлось глотать и откусывать вновь.
– А ты в мед макай, сытнее будет, – посоветовал Григорий.
Да, так гораздо питательнее и вкуснее, убедился Глеб, когда попробовал. Он остановился, съев два куска из четырех и притупив этим чувство голода.
– А каша еще не готова?
Григорий молча повернул горшок, открыл крышку и помешал. Должно быть, скоро. Вон ведь как опахнуло! Вкусная, наверное, кашка.
Никифор оценил продукты сразу, как только их вынули, и хлеб ему явно не понравился, но он все же еще раз подошел и понюхал, а потом устроился неподалеку от горшка, глядя на него и облизываясь. Зяблик трудился над большой крошкой, которую получил от хозяина в первую очередь. Волк спокойно лежал рядом с Григорием, его желтые глаза отражали пламя костра.
Наконец каша подогрелась. Леший голыми руками взял горячий горшок и поставил Глебу. Слюнки так и потекли во рту голодного мальчика, будто он и не съел перед этим два ломтя хлеба! Он взял ложку и неуклюже зачерпнул темно-золотистую массу. Каша оказалась совсем не горячей, но приятно согревала желудок, и вскоре тепло разлилось по всему телу. Мальчик торопливо ел, а кот с беспокойством провожал каждую ложку. Глебу стало стыдно. Он поднял глаза на Григория и спросил:
– А можно дать моему коту?
– Ты оставь ему, он потом доест, – ответил тот.
– А ты как же, дядя Григорий, и твой волк? – догадался Глеб, отчаянно ругая себя за эгоизм.
Леший впервые за все время улыбнулся и ответил своим низким с хрипотцой голосом, который, оказывается, мог выражать не только сдержанную неприязнь:
– Ты ешь, ешь, не тушуйся. Мы ведь ради тебя встали. Наша еда ждет дома, в Лещинном лесу. Я пока что не голоден, Серый Вихрь кашу не ест. А ты что, зелень-то не пользуешь разве? Она хороша с хлебом и брюквой. Да и репку бы погрыз.
Глеб замялся:
– Да я… Они, вроде бы, не вареные?
– А что, не ешь такие? Попробуй! Надо было перед кашей.
Отказываться не годилось. Глеб опустил ложку в горшок и взял кусок хлеба. Если бы он знал, что пучок травы состоит из молодой крапивы, листьев одуванчика, щавеля и сныти, то не решился бы откусывать. Но впотьмах не разберешь, да и на свету, говоря по совести, он вряд ли узнал бы все ингредиенты, потому что никогда в жизни этим не интересовался. Лук, укроп, петрушка – вот и весь набор зелени, которая попадала в пищу юного городского жителя, обычно в искрошенном виде в составе салатов. А теперь Глеб откусил уже знакомый хлеб, потом зелень и ощутил приятный кисловатый вкус. И быстро съел весь пучок. Потом принялся за репу и брюкву, а когда вернулся к каше, то чувствовал себя уже таким сытым, что смог проглотить лишь несколько ложек.