Зина, заметив предварительно, что я замечательно отстукиваю зубами чечетку и с такими талантами мне надо бы выступать на эстраде, наказал одеваться "по-походному". Я натянула старые джинсы, легкий свитер, лыжную куртку и выбежала на улицу. Глянула на крышу противоположного дома – камнеметателя на месте не оказалось.
Напротив нашего подъезда стоял совершенно роскошный джип с широченными колесами, под лобовым стеклом его была укреплена внушительных размеров табличка.
Когда Зина прибудет, я поделюсь с ним одной коммерческой идеей относительно такого рода табличек.
– А-а, это, – сказал он, когда я уселась в машину и показала на джип. – Глупо. У нас джип почему-то в большом почете: некий признак хорошего тона и состоятельности, да? Хотя в Штатах, например, это в первую очередь профессиональный транспорт проституток– им на своих вездеходах удобней объезжать клиентов. Что касается широких колес, то это идиотизм вдвойне. Это пляжный вариант машины – чтобы ездить по песку.
– Как думаешь: если наладить серийное производство таких автомобильных плакатиков – мы не прогорим?
Зина достал из кармана куртки микрокалькулятор и разыграл на клавиатуре какую-то простенькую мелодию.
– Ни в коем случае. Даже если продавать продукцию по ценам ниже рыночных, нам гарантирована прибыль – спрос превысит предложение.
Я подумала, что, скорее всего, он прав в расчетах – так или иначе подобными табличками придется оснастить все "иномарки", бегающие по просторам Огненной Земли.
Текст таблички был короток и красноречив:
Опять мы пробирались какими-то окольными путями, пока не выехали на Ярославское шоссе.
Наверное, меня укачало или сказывалась слабость – творческий процесс тошноты отнимает много сил; выплыла я из легкого забытья только тогда, когда мы остановились на паркинге поблизости от какого-то лесного массива.
Опять пикник? Или просто побродим по опавшей листве? – прикидывала я про себя, осматривая автомобили. Один из них показался мне знакомым.
Мы двинулись к домикам на опушке. У одного из них нас встретил приятной наружности человек и вежливо осведомился, не желаем ли мы что-то вроде легкого брекфеста? Если не желаем, то можно сразу экипироваться, скоро начало.
– Начало чего? – тронула я Зину за рукав.
– Тебе понравится... Ты в детстве не играла в "Зарницу"?
Еще как играла! Дети под нашим старым добрым небом очень уважали эту свирепую военно-пионерскую игру: они азартно бились друг с другом в подмосковных лесах, отыскивая и захватывая "знамя противника". Я всегда выступала за "красных", а не за "синих". Красный - не только цвет секса, но и цвет равенства, труда и братства.
– Вот и теперь будем охотиться, – сказал Зина, пропуская меня в дом. – Только немного при этом постреляем.
Результаты экипировки превзошли все мои ожидания.
– Куда мы опять с тобой влипли! – воскликнула я, присматриваясь к участникам военно-пионерской игры, которые сосредоточились на полянке. – Что это вообще за камуфляж?!
Я как-то не сразу сообразила, что выгляжу точно так же, как и остальная публика.
В ту пору, когда мой Заслуженный деятель телевизионных искусств еще дышал, я многократно видела на экране подобные персонажи в репортажах о разборе американских рэйнджеров, вторгающихся на земли, населенные различными туземцами и другими свободолюбивыми народами... Во всяком случае, это сборище людей, одетых в маскировочные костюмы и попрятавших лица в широкие - чем-то напоминающие горнолыжные – маски, да еще снабженные забралом, прикрывающим нижнюю часть лица, – эта компания производила довольно жуткое впечатление.
К тому же все они были вооружены какими-то короткоствольными пистолетами.
– Мы будем охотиться на людей? – спросила я.
– Что-то в этом роде, – Зина помогал мне натянуть и приладить защитную маску. – Сейчас разделимся на две команды, разбредемся по лесам и будем друг друга отстреливать. Не бойся, эта пушка, – он вставил мне в руку пистолет или автомат или еще что-то огнестрельное, – палит безвредными шариками с краской. У кого на комбинезоне появится цветное пятно, тот "убит". Совсем как в "Зарнице". Тебе понравится. Только не стреляй, ради бога, в людей, одетых в желтую форму, это судьи.
После короткого инструктажа мы разбрелись по лесу... Чем дальше, тем больше эта охота на людей начинала меня увлекать: должно быть, во мне проснулся природный инстинкт игрока, мы лежали в засадах и совершали короткие перебежки, прятались за деревьями и падали в траву под обстрелом противника; я так увлеклась, что совершенно забыла обо всем на свете и потеряла ощущение времени; все отголоски внешнего мира и его оттиски – все шопены, брамсы и гершвины, все рембранты, сезанны и фальки – распались, растворились без остатка в инстинкте охотника, отлично понимающего, что в этой жизни ценен лишь один отголосок: шорох в кустах, и один оттиск: чей-то промельк меж деревьев... И обладатель этих ценностей прекрасно знает истину: главное – вовремя нажать на курок... И все-таки я старалась держаться поблизости от Зины.