— Абсолютно.
Нам принесли выпивку, цветом похожую на чай, и тонко нарезанное мясо.
— Вы и его приглашаете разделить с нами трапезу? — спросила Райли, указав на меня.
— А что? — взглянул на неё Латуриэль, принимая бокал с напитком.
— Не понимаю. Зачем с ним церемониться? Всё равно же в жертву приносить.
— Э. Э! — подыграл ей я, демонстративно вскочив со стула. — В какую жертву?! Чё за ерунда?!
— Успокойся, человек, сядь, — мягко попросил меня Латуриэль.
— Сначала объясните, о какой жертве идёт речь? Райли, ты же обещала, что мастер Латуриэль мне поможет. Что он выпустит меня из города. Какая к чёрту жертва?!
— Я тебя обманула, милый, прости, — ответила та, жуя мясо. — Тебя принесут в жертву великому Даркену Хо.
— Это правда? — стараясь изобразить максимальную растерянность, я взглянул на Латуриэля.
— Да, — ответил тот. — Но волноваться не стоит…
— Не стоит?! — я взмахнул рукой, но Райли, подскочив, тут же грубо усадила меня на место.
— А-ну, сядь, обезьяна! Кто давал тебе право говорить с мастером, тем более в таком дерзком тоне?!
— Успокойся, сотница, — осадил её Латуриэль. — Зачем ты так грубо обращаешься с человеком? Всё-таки он один из 'старых хозяев', давших нам тела. Прояви немного уважения. А ты не волнуйся, Писатель.
Райли фыркнула и села на место.
— Как же не волноваться, если меня собираются убить? — следом за ней сел я.
— С чего ты взял, что тебя будут убивать? Если бы мне был нужен мертвец, я бы воспользовался одним из тысячи мёртвых тел, оставшихся после катастрофы. Но мне не нужен труп. Мне нужен живой человек.
— В чём же тогда заключается эта самая жертва?
— Ты выйдешь на берег священного озера, где встретишься с Хо.
— Оно убьёт меня?
— Этого я не знаю. Оно велело привести к нему живого человека. А для чего — мне неведомо. Но я не думаю, что ему нужна твоя смерть. Даркен Хо — не кровожадный бог.
— Но я так надеялся, что мне наконец-то помогут вернуться домой, — я печально опустил голову.
— Даю тебе слово, — ответил Латуриэль. — Что если ты вернёшься от Хо живым и невредимым, я покажу тебе тайный выход из города.
— Правда? — спросил я.
— Правда. Ну, давате-ка выпьем в конце концов! Поднимем бокалы за удачный день.
Мы выпили немного крепкого пойла, по вкусу напоминающего тёплую брагу.
— Слэрго суллархо, — выдохнул глава суларитов и закусил мясом. — Хорошая штука. Крепкая. А ты, Райли, смотрю, не шибко жалуешь людей. Сколько дней ты тащила его сюда? Неужели ни капельки к нему не привыкла?
— Именно потому, что я так долго его сюда вела, он мне надоел до ужаса. Знали бы Вы, сколько нервов он мне вымотал. Теперь, когда он Ваш, у меня будто камень с плеч свалился.
— Странно. А мне поначалу показалось, что вы с ним друзья, — простодушно ответил Латуриэль.
— Таких друзей за одно место и в музей. Надеюсь, что этот дар не разочарует Даркена Хо. Мне было бы очень печально узнать, что я потратила столько сил впустую.
— Не переживай. Ты старалась не напрасно. К тому же, ты теперь сотница одной из самых сильных армий, с которой могут потягаться разве что сумеречники. Да и то не факт. Нам бы их оружие. Тогда бы уже никто не посмел бросить нам вызов. И все наконец-то оставили бы наше многострадальное Братство в покое. Ведь всё что нам нужно — это занять свою устойчивую нишу во Вселенной. Почувствовать себя не опытными образцами, а настоящей цивилизацией, заслуживающей великого будущего.
— Мы и есть будущее! А сумеречники — это прошлое, — произнесла Райли. — Как и люди.
— Хорошие слова. Надеюсь, что так оно и будет, — Латуриэль пригубил немного напитка. — Ты весьма перспективна, Райли. Уж не второй ли субкод делает тебя такой? На самом деле. У тебя есть всё: острый язык, пылкий ум, дьявольская хитрость. Ты похожа на меня. Например, знаешь чем?
— Чем?
— На подобную встречу я бы тоже пришёл под талуканом.
— Это вышло непреднамеренно, мастер…
— Не оправдывайся. Всё в порядке. Я прекрасно понимаю тебя. После промывки мозгов, устроенной Нибиларом со товарищи, ты не знала, чего тебе ожидать, и перестраховалась. Это нормальный подход. Говорю тебе, я поступил бы точно так же. К тому же, действие талукана скоро спадёт, и я окончательно удостоверюсь в чистоте твоих помыслов. Они ведь чисты, сотница Райли?
Та кивнула.
— Конечно чисты. Как может быть иначе? — Латуриэль выпил ещё немного. — Да вы пейте, пейте, друзья мои! Не скромничайте. Мы ведь теперь братья. Мы — семья. Я вот смотрю на своих верных товарищей: Глора и Никтуса, и вижу, что они всё ещё сомневаются в искренности Райли. Напрасно. Я ведь не сомневаюсь. Значит и вам не стоит терзаться сомнениями. Что скажете, братья?
— Лично я всё обдумал, и пересмотрел своё мнение, — ответил Глор. — Она нам подходит.
— Рад, что ты прислушался к своему разуму, и ко мне, брат. Ну а ты, Никтус?
— А я хочу попросить прощения у сотницы Райли, за то, что выражал ей безосновательное недоверие. Теперь я вижу, что был слеп и недальновиден.
— Да всё в порядке, — смущённо ответила Райли. — Я не в обиде.
— Благодарю тебя.
— Как же всё-таки здорово, что мы поладили! — радостно подытожил Латуриэль. — Моё сердце переполнено счастьем! Давайте выпьем за Апологетику? За то, чтобы наши заблудшие братья наконец-то поняли, что мы им не враги, что их всё это время обманывали. И поняв это, они присоединились бы к нам, так же как это сделала Райли!
Мы поддержали тост.
Да, вот ведь неожиданность, — думал я. — Этот Латуриэль вовсе не безумное чудовище, каким я его представлял. Ему приходится быть твёрдым, чтобы держать в узде разношёрстных и волевых изгнанников. Но он не выходит за рамки, и в его риторике действительно прослеживается здравый смысл. Что лучше? Потерять своё 'Я', влившись в общий поток, или найти своё предназначение, примкнув к коллективу? Он выбрал второе. Это было его право. В любом случае, кем бы он ни был на самом деле, его персона явно не соответствовала гуляющим по городу страшилкам.
— О чём задумался, Писатель? — прервал он мои мысли.
— Думаю о Хо. Кто оно? О чём оно хочет со мной говорить? А вдруг оно причинит мне боль?
— Ты его сильно боишься?
— Да.
— Хм-м, — Латуриэль поставил бокал. — Знаешь, когда я начал искать человека для Хо, я и представить себе не мог, что мне будет так тяжело им жертвовать… Всё потому, что из живых людей, проникающих в город, доселе были доступны лишь мародёры, бандиты, преступники… Отбросы вашего общества. У меня к ним такое же отношение, как, наверное, и у тебя. Поэтому я был уверен, что жертва будет непременно каким-нибудь негодяем. И тут вдруг ты: Писатель, интеллигентный человек. Как существо глубоко духовное, я не имею права приносить в жертву другое духовное существо. Да простит меня Даркен Хо! И пусть накажет, если я заслужил. Но я не могу…
— То есть, Вы не отдадите меня Хо? — я не поверил собственным ушам.
— Нет. Оно долго ждало жертву. Подождёт ещё немного. Авось попадётся мне какой-нибудь нехороший человек. А тебя я отпущу с миром. Не просто отпущу. Покажу потайной выход из города.
— Я даже не знаю, как и благодарить Вас, мастер Латуриэль! Никто не мог мне помочь, а Вы…
— Не нужно меня благодарить. Лучше выпей со мной.
Мы выпили ещё немного.
— Эх, как же всё-таки необычно и замечательно общаться, когда не имеешь возможности прочитать собеседников! — Латуриэль стукнул донышком бокала по столешнице. — Только в этих случаях ты понимаешь, что такое доверие, и насколько оно ценно. Глупцы мне говорят, 'мастер, неужели можно быть таким доверчивым в нашем безжалостном мире, сплошь состоящем из лжи?' А я отвечаю, — 'можно… Да, можно! Потому что доверие — это единственное святое зерно, которое в нас осталось. Читая вас, я не доверяю вам. Это как читать чужие письма. Низко и мелочно. Это порождение внутреннего страха, который заставляет нас идти на низость, вновь и вновь проверяя вполне порядочных и честных братьев. А тот, кто доверчив — действительно силён духом, потому что он пренебрегает собственным страхом, вытравляя из своей души червя недоверия!' Мы сильны потому, что доверяем друг другу.