Глава суларитов немного помолчал, глядя куда-то в сторону, а затем продолжил.
— Другие глупцы наивно полагали, что раз я доверчив, значит можно этим пользоваться, можно держать меня за идиота, застилая ложью мои глаза. Всех, кто так думал, постигла страшная участь. Такова расплата за пренебрежение искренним доверием.
Он посмотрел на нас и рассмеялся.
— А что вы так напряглись? Я же не вас имею в виду. Расслабьтесь, друзья. Эти слова касаются лишь врагов и предателей. Вы же к ним не относитесь? Правда, Райли? Ну конечно правда. Я вижу это в твоих глазах. Глаза, которые не лгут. И моё сердце открыто. Я не хотел напугать. Честное слово. Просто поделился своими мыслями. По-дружески. Мы же теперь друзья. А между друзьями не должно быть тайн. Вот я сейчас поделился с вами сокровенным. Потому что я уверен, вам можно доверять. А ты, Райли, ничего не хочешь мне рассказать?
— О чём, мастер? — взглянула на него та.
— Ну, я не знаю, мало ли. Что у тебя в душе. Что тебя гложет. Поделись со своим новым другом.
— Мне нечего сказать.
— Правда? Как печально. А я надеялся, что мы поговорим по душам. Ну да ладно. Как говорится, ещё не вечер, верно? — и он рассмеялся.
Совершенно неожиданно, охранник, подошедший к нам сзади, ухватил Райли за затылок и изо всех сил ударил её лицом об стол.
— Отличный удар, брат! — восторженно хлопнул в ладоши Латуриэль. — Но зачем бокал разбил?
— Это не я, мастер. Это её рожа, — суларит намотал волосы девушки себе на руку, и дёрнул их назад, задрав её окровавленное лицо.
— Вы чего творите?! — я попытался вскочить, но тут же задёргался от электрических импульсов, пронзивших всё моё тело.
Потеряв равновесие, я упал на пол, но меня продолжали яростно жечь чем-то вроде шокера. В глазах всё рябило. Безвольно корчась на полу, я не мог даже умолять своего мучителя, чтобы он прекратил эту пытку. Наконец, Латуриэль произнёс:
— Достаточно, Никтус. Ты испортишь такое прекрасное тело.
— Да, старший брат.
Наконец-то меня перестали бить током, но тело продолжало самопроизвольно дёргаться ещё какое-то время. При этом не было возможности пошевелить ни рукой, ни ногой. Сквозь опадающую пелену на глазах, я видел, как неподалёку от меня, вместе со стулом, на пол грохнулась Райли. Её начали пинать тяжёлыми ботинками. Первой мыслью было — связаться с сумеречниками, но изо рта вырывались лишь пустые хрипы.
— Куда её, мастер?
— В подвал. Разомните немного, чтобы стала помягче. Заодно и талукан из неё выйдет. Но а потом я с ней потолкую. Когда с этим разберусь.
— Слушаюсь.
Райли поволокли к выходу. Я беспомощно протянул к ней руку.
— Да не переусердствуйте там! — продолжал доноситься как будто откуда-то издалека голос Латуриэля. — Из трупа никакой информации не извлечь.
— Конечно, мастер.
Когда мою избитую подругу вытащили за дверь, Латуриэль перешагнул через меня, и присел напротив, склонив голову.
— Ну что, Писатель? Ты наверное скажешь, что я поступаю грубо. И будешь прав. Но что поделать? Сейчас всем тяжело. Суровый мир диктует суровые условия. Неужели вы думали, что я настолько примитивен и глуп, что проглочу вашу ложь? Мой простодушный человечек, если бы я был таким примитивным и глупым, я бы и дня не прожил вне Апологетики! И уж тем более не стал бы светочем Суллара! О, нет, мой друг, меня не провести. Да, я заранее знал об истинной причине вашего визита, и ждал вас здесь с распростёртыми объятиями. С радостью и удовольствием поиграл в предложенную вами игру. Вот только вы не учли, что это игра на моём поле.
Я хотел ему ответить, но из горла вырвалось лишь 'Кх-х-х!'
— Ась? — Латуриэль картинно, по-стариковски приложил палец к уху.
— Кха-х…
— Ничего не понимаю, извини. У тебя явные проблемы с произношением. Когда я тебя вытесню, первым делом начну отрабатывать дикцию… — он выпрямился, и теперь я видел только его ноги. — Чем ты его, брат? Гальваноидами мушенбрука?
— Ага, — ответил суларит.
— Там ещё остался заряд?
— Есть. Но совсем немного.
— Хватит, чтобы его вырубить?
— Сейчас узнаем.
— Контур! — попытался выкрикнуть я. — Кон…
Нестерпимая, жгучая боль пронзила мою спину, сначала парализовав, а затем — отключив сознание напрочь.
Чувства возвращались ко мне постепенно. Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как меня вырубили. Первым делом попробовал пошевелиться — но тщетно. И на этот раз отнюдь не из-за последствий воздействия электрического тока, а потому что руки и ноги были прикованы к креслу, напоминавшему стоматологическое. Возможно, оно когда-то и было стоматологическим, но сулариты его переоборудовали под свои извращённые нужды. Комната вокруг напоминала смесь камеры пыток и лаборатории маниакального учёного. Сначала показалось, что я здесь один.
— Райли? — окликнул я. — Ты здесь?
— Её здесь нет, — в поле моего зрения показался Латуриэль со шприцем в руке. — Рад, что ты очнулся.
— А, ч-чёрт, — я дёрнулся.
Оковы были прочными.
— Агент 909 вызывает Контур! У нас проблемы!
— С кем это ты разговариваешь? — спросил Латуриэль. — А-а, видимо с этим?
И он показал мне наушник.
— Так значит это правда передатчик сумеречников? Надеялся связаться с ними? Думал, что они тебе помогут? Хм-м… Любопытная штука. Обожаю 'игрушки' сумеречников. Весь этот хайтэк, уникальные технологии. Это будоражит. Ну-ка, брат, погляди на это, — он кинул передатчик другому сулариту, присутствующему в комнате.
Тот поймал его налету.
— Это определённо технология сумеречников, — констатировал он. — Я вижу их маркировку.
— Попробуй выйти с ними на связь. Посмотрим, что они нам скажут.
— Но как, старший брат?
— Ты же слышал позывной — 'Агент-909'. А ключевое слово — 'Контур'. Верно, Писатель?
Я отвернулся в бессильной злобе.
— Давай же, братец, пообщаемся с Контуром.
Суларит вставил передатчик в ухо, и неуверенно произнёс, — Агент-909 вызывает Контур. Агент…
Раздался резкий хлопок, завоняло горелым мясом, и подопечный Латуриэля свалился на пол. Из всех отверстий в его голове обильно лилась кровь, а из почерневшего уха поднимался дымок.
— Так я и думал, — ничуть не удивился Латуриэль. — Адаптивная система идентификации, настроенная на параметры ДНК. Сумеречники такие предсказуемые. Но… Я хотя бы попробовал, — он улыбнулся мне и начал выковыривать передатчик из развороченного уха своего мёртвого помощника. — Эх, жжётся…
— Ты бессердечный ублюдок, — произнёс я.
— Полагаешь? — вынув передатчик, он аккуратно обтёр его краем халата и положил на стол. — Пусть здесь полежит… Так ты считаешь меня сволочью, да? Ну, в каком-то аспекте ты прав. Сердца у меня действительно нет. Разумеется, в метафорической, а не в физиологической форме. Зато есть разум. Или ты считаешь, что я должен был испытать этот передатчик на себе? Или должен был дать его тебе, чтобы ты вызвал на мою голову шквал артиллерийского огня с Периметра? Я так должен был поступить по-твоему?
— Ты всё равно проиграл. Не сумеречники, так апологеты тебя прикончат.
— Ах, ну да, — кивнул он. — Армия Апологетики, которая сейчас концентрируется возле наших границ… Мне что-то такое докладывали. Нет, ну я конечно же поражён, как Нибилару удалось мобилизовать свою расслабленную когорту. Видимо страх… Стра-ах. Он как сжимающиеся тиски. Нибилар знает, что не успеет сбежать. И это ещё раз подтверждает мою теорию о том, что он не в курсе, когда Апологетика заслужит исхода. Потому, что не будет никакого исхода. Всё это сладкий миф. Соблазнительная приманка. Обещание будущего, которого не будет! Теперь ты понимаешь, почему я в своё время послал всё это к дьяволу? Потому что я прозрел. Я — один из немногих, если не единственный в своём роде, осознал, что иду не туда. Как баран к жертвенному камню. И я свернул с этого пути. И они — всё ещё продолжают топать дальше, и блеять о новом, чудесном мире. Тупицы… А теперь они готовятся штурмовать мой район. Какое мужество! Но где же их защитники? Где Сёстры? А? Почему они позволили своим агнцам вновь рисковать жизнями уже после обретения Суфир-Акиля? Не потому ли, что они тоже меня боятся? Не потому ли, что они — тоже обычный миф?