— Ну и местечко, — я поёжился, хоть и не чувствовал холода. — Не хватает вывески 'Добро пожаловать в Сайлент Хилл'.
— Видишь те трубы? — указал мне Латуриэль, остановившись возле кромки воды. — Тебе туда. Ну а мне пора возвращаться.
— И что мне делать? Просто нырять?
— Что хочешь — то и делай. Я обещал привести тебя сюда. Я привёл. Дальше уж как-нибудь сам, — он развернулся и пошёл обратно.
— Просто замечательно, — я подошёл к воде, и осторожно заскочил на полусгнившие останки ржавого катера. — Великолепно.
Было невероятно тяжело входить в эту воду. И даже не потому, что она была чертовски холодной и грязной. Что-то мрачное пробивалось из чёрной глубины. Как будто бы сама тоска обрела жидкое состояние. Единственным побуждающим фактором, толкавшим меня вперёд, был страх за Райли. Я даже боялся себе представлять, что сейчас с ней творили. Каждой минутой своего промедления, я усугублял её и без того плачевное положение. Меня уже совсем не волновала собственная судьба. Думая о своей подруге, я бросался в омут с головой в прямом смысле слова. И это уже не было героизмом, или неразумным ребячеством, как в случае с Хромым. Это была апатия загнанного в угол существа, окончательно обезумевшего и потерявшего связь с реальностью.
Я шагнул в мутную воду. Под ногой скользнул покрытый тиной асфальт. Сырость тут же обволокла мою ступню и поползла выше, по ноге, к телу, и так до головы, словно я намокал как школьная промокашка. Вода пропитывала меня насквозь, но при этом я не ощущал дискомфорта. Не было ни холодно, ни тепло. Просто стало как-то… Иначе, что ли. Затрудняюсь объяснить. Я заходил всё глубже и глубже, оставляя лишь лёгкое волнение на поверхности воды, как стайка летающей мошкары. Вода проходила сквозь меня, и я чувствовал её невероятную упругость. Будто бы ноги мои были надувными.
Зашёл по грудь, затем, по шею. Остановился. Всё же нырять с головой мне было жутковато. Поэтому я решил плыть. Легко оттолкнулся ногами и поплыл вперёд, огибая наискось высовывающийся из воды, заросший борт трамвайчика с надписью 'Иликта-18'.
Плыть было гораздо легче и проще, нежели в обычном случае. Словно надувную игрушку меня выталкивало на поверхность. Я свободно отталкивался от воды, скользя, как огромная водомерка, с приличной для пловца скоростью. Если бы не унылая и давящая обстановка, окружавшая меня, этот заплыв был бы даже приятным. Но все мои мысли были сосредоточены лишь на двух задачах: Найти Хо и спасти Райли.
Я плыл всё дальше и дальше. Мимо позеленевшего бакена, через клочья тумана, в сторону зловещих труб.
Мир… Мир — это иллюзия. Одна из многих. Лишь разум реален. Лишь разум… Един.
С чего я вдруг об этом подумал? Или же мне кто-то сказал? Хо? Хо, это ты?! Где ты?! Куда мне плыть?! Где искать тебя?! Погоди-ка… Зелёный указатель! Обернувшись к хлюпающему бакену, я вытаращил на него глаза. Хо говорило о зелёных указателях. Этот бакен зелёный. Значит, я на правильном пути. Вперёд, Писатель, вперёд. Ты сможешь. Только бы не пропустить следующую метку. Верхушки антенн всё ближе. Я уже мог хорошо их разглядеть, и туман не мешал мне. Выходит, что где-то подо мной расположена территория комбината. Осталось выяснить, где покоится затопленный 'Надир'.
На тёмной, слегка зыбкой поверхности что-то плавало, напоминая очень крупный поплавок. Пришлось немного свернуть в сторону, чтобы добраться до предмета, оказавшегося бутылкой. Зелёной бутылкой. Остановившись на одном месте, словно растопырившаяся лягушка, я подобрал бутылку и рассмотрел. Внутри записка. Может быть, это послание от Хо? Подсказка, куда мне нужно плыть дальше? Без труда я откупорил пробку и вытряхнул на руку сильно размокший листок бумаги, всё ещё сохранивший чей-то аккуратный почерк:
'SOS! Записка адресована тому, кто её найдёт. Наша яхта 'Гортензия' потерпела крушение, столкнувшись в тумане с заброшенным пассажирским кораблём 'Эвридика', на котором мы сейчас и находимся. Мы не знаем наших координат, радио не работает, но все живы, здоровы и никто не пострадал. Нас семь человек: Лидия Миронова, Ольга Вершинина, Иван Бекашин, Владимир Геранин, Сергей Пантелеев, Геннадий Осипов и Анастасия Альжевская. Спасите наши души! SOS!'
Что за странное сообщение? Кто все эти люди? Как эта бутылка сюда попала? Откуда в этом озере взялась яхта, и уж тем более корабль? Ничего не понимаю. Бессмыслица какая-то.
Я смял и выбросил записку. Горлышко бутылки выскользнуло из моих пальцев и булькнув ушло под воду.
Ну и что дальше? В чём заключался смысл такой подсказки? Что мне дала эта 'бутылочная почта'? Но позвольте… Как я сумел откупорить бутылку? Как мне удалось её подобрать? Ведь у меня нет материальной оболочки!
Немного покружился по сторонам, но вокруг была лишь вода. Ни бутылки, ни выброшенной записки рядом не плавало. Куда они подевались?
— Иллюзия, — ответил тихий, равнодушный голос. — Только и всего.
— Кто здесь? Хо? Хо, это ты?! Ответь, что значит это послание? Куда мне двигаться дальше?! Где найти тебя?!
Вместо ответа позади послышался всплеск. Я оглянулся, но увидел лишь расходящиеся по воде круги. Стало совсем тревожно и жутко.
— Чего же ты ждёшь? — донеслось с противоположной стороны.
— А?
Из-под воды на меня смотрела крупная рыбина. Я и подумать себе не мог, что в этом озере может кто-то обитать. Уж больно безжизненным оно выглядело.
Кто говорил со мной? Это рыба? Это она говорила? Что за безумие здесь творится?
— Ответ на глубине, — прошелестел голос. — На глубине-е…
Плюхнув широким хвостом, рыба скрылась в толще воды. Она зовёт. Нужно плыть за ней. Как бы мне этого не хотелось. Нужно погружаться на самое дно. И даже глубже. В саму Преисподнюю. Ради Райли. Я собрал остатки самообладания и камнем пошёл на дно.
Сначала была темнота. И холод. Я чувствовал, что опускаюсь всё ниже и ниже. Чувствовал давление водной массы. Понимал, что не смогу здесь ориентироваться, и мне не помогут даже тинкины уроки. Потому что здесь всё иначе, всё по-другому. Здесь плохо. Здесь бесконечно тоскливо. И здесь хочется умереть. Упасть на дно, и раствориться в этом холоде и тьме. Навсегда. Потому что мне надоело бороться. Я чудовищно устал.
— Писатель, — передо мной вдруг появилась Елизавета.
Она не плыла рядом. Её образ возник в моём сознании, озарённый тёплым, приятным светом. Мне сразу стало очень хорошо. По всему естеству пробежала истома, как будто бы я засыпаю.
— Писатель.
— Елизавета? Я так тебе рад! Пожалуйста, скажи мне, что ты не простое видение.
— Я с тобой, Писатель, — она дотронулась до моих плеч, и я почувствовал её прикосновение. — Я здесь.
— Мне плохо, Елизавета. Я тону. Я не знаю, куда мне плыть. Вокруг лишь тьма.
— За тьмой всегда скрывается свет. Не сдавайся, Писатель. Ты на верном пути.
— У меня заканчиваются силы.
— Но они ещё есть. Собери их все. Приготовься к испытанию. Последний рубеж самый сложный. Самый тяжёлый и страшный. Но его придётся пройти. Его нужно пройти. Только ты сможешь это сделать.
— Я не знаю, — раскинув руки, я лёг на дно, подняв вокруг облако невидимой мути. — Не знаю…
Клубящийся ил начал быстро заволакивать светлый лик прекрасной девы.
— Не уходи. Не оставляй меня здесь одного.
— Писатель, — пробившись через донную грязь, она в последний раз заглянула мне в глаза. — Ты боишься Хо?
— Нет, — протянув руку, я нежно дотронулся до её щеки. — Я боюсь за тебя.
Елизавета улыбнулась и, кивнув в ответ, тут же скрылась за клубами ледяной темноты.
— Я боюсь за Райли, — сквозь зубы продолжал цедить я, поднимаясь с илистого дна, и, вместе с этим, наполняясь решимостью, словно внутренним огнём. — Боюсь за Тину. Боюсь за своих друзей! Я должен идти вперёд. Я должен отыскать Хо.