— Я не знаю, что тут творится, Писатель, — задыхался Шеп. — Не могу это объяснить. Вдруг началась полная жопа. Что-то полезло в квартиру. Не из двери. Из окон. Я не совсем понял. Было очень темно. Мы с Зелёным бегали, спотыкались. Искали выход. Мы думали, что тебя они утащили.
— Кто?!
— Конь в пальто!!! Откуда я знаю?! Я не видел ни хрена! Только слышал!
— Куда Зелёный делся?!
— Убежал. Куда-то туда, на лестницу. У него вообще крышу сорвало от страха. Визжал, выл. Я тоже от страха чуть не обгадился. Но, по крайней мере, остался в рассудке. А у него вообще планку сорвало. Не догнал я его. Да и темно там. Я за порог спотыкнулся, упал. И на четвереньках обратно в коридор. А тут ты.
— Это галлюцинации, Шеп. Ничего этого нет. Мы не должны поддаваться этой хрени!
— Наверное, Писатель, наверное. Не уходи больше, хорошо?
— Не уйду.
— И не выключай прожектор.
— Не выключу.
— Блин… Мама. Мамочка, — Шеп сполз по двери на пол и беззвучно захныкал.
— Успокойся, парень, — мне самому хотелось рыдать, но слабость товарища по несчастью придала мне сил, и я сублимировал свои эмоции на его успокоение. — Мы выдержим. Скоро рассвет. Приедет Робин. Заберёт нас.
— Всё нормально, нормально, — он утёр слёзы тыльными сторонами кистей. — Я в норме.
— Вот и хорошо. Никакой паники. Паника — наш враг.
Кого я убеждал? Я сам был в полнейшем ужасе, и держался вообще непонятно на каких ниточках, чтобы не сорваться в пучину безумия. Шмыгающий Шеп, скукожившийся у двери, как побитая дворняжка, был сейчас для меня роднее самого близкого человека. Хотелось обнять его крепко-крепко. Вцепиться пальцами ему в спину, и не отпускать, превратившись с ним в единое целое, всё ещё живое существо. Потому что кроме него у меня больше никого не осталось, и я даже думать не хотел о том, чтобы его потерять.
— Знаешь, на что это похоже? — вдруг заговорил он со мной. — На Гору Мертвецов.
— В смысле? — я было напрягся, не спятил ли мой товарищ.
— Слышал про гибель тургруппы Дятлова? Это ещё давно было. Где-то на Урале. До сих пор не знают, что с ними произошло.
— А что произошло?
— Они остановились на ночлег, поставили палатку, а посреди ночи вдруг разрезали её изнутри, и, в чём были, побежали вниз по снежному склону. И все погибли. Что их вынудило броситься в бегство — никто не знает. Вот и у нас, наверное, то же самое.
— То же, или не то же — какая разница? Главное, что мы ещё живы. Ведь так?
— Угу.
— Робин предупреждал меня об этом…
— О чём?
— О том, что нельзя выходить из квартиры. В общем-то, он всем об этом говорил. Не только мне. Но его не послушали.
— Писатель, как ты думаешь, он правда за нами приедет?
— Обязательно приедет. Как только рассветёт.
— Но ведь тот мент на КПП сказал…
— Да мало ли что он там сказал, этот мент? Скорее всего, я просто неправильно понял их разговор. Может быть он про сегодняшний день говорил, а не про вчерашний. Не думай об этом. Верь Робину.
— А что мне остаётся?
Здесь я вынужден прервать своё повествование, потому что я честно не помню, что произошло потом. Шеп сидел у двери, а я стоял рядом с ним. Прожектор светил куда-то в пол, но всё равно в прихожей было светло. Мы говорили о чём-то. Несли какую-то чушь. Хотелось просто о чём-нибудь говорить, чтобы выдавить из головы тяжёлые мысли, отвлечься.
Потом прожектор вдруг выключился, и… Провал. Как будто бы вместе с ним выключился мой мозг. Всё погрузилось в темноту. Я посвятил немало времени воспоминаниям того слепого участка прошлого. Даже прежде чем написать эти строчки, я ещё пару дней напрягал рассудок, пытаясь что-то выудить из той темноты. Ведь должно же было что-то сохраниться. Но тщетно. Никаких воспоминаний не осталось.
Возможно, это всё неспроста, и они всё-таки поработали с моим разумом, прежде чем отпустить. Не знаю. Всё это слишком сложно для понимания.
Я могу вспомнить лишь пульсирующую пустоту, нехватку кислорода и заходящееся сердце. Да, ещё дико крутило живот, но к счастью, конфуза со мной не случилось. Я бежал. Сам не знаю куда. Какой-то нелепой трусцой. Что-то кричал. Нет, не кричал, сипел. Горло перехватил такой дикий спазм, что на крик меня уже не хватало. Перед собой, на вытянутых руках, я держал штатив, как священную хоругвь. Прожектор светил вперёд, ярко освещая спину удаляющегося Шепа. Он не бежал, а именно трусил, странно подскакивая и зажимаясь. Словно сильно хотел в туалет. Иногда он размахивал в воздухе своим ножом, и что-то рычал. Куда мы бежали и зачем — я не знаю. Не могу вспомнить.
Ещё я помню Зелёного. Мы встретили его где-то на нижних этажах. Выпрыгнув откуда-то из-за угла, он тут же ухватился за штатив прожектора. Сначала я подумал, что он просто хочет его отобрать, но Зелёный, просто потянулся к лампе, широко раскрыв рот, словно хотел напиться её светом. А потом вдруг дёрнулся, и вырвал прожектор из моих вспотевших ладоней.
Что-то извивающееся, похожее на гигантскую многоножку с многочисленными шевелящимися лапками, вынырнуло из дверного проёма позади него, и, впившись ему в позвоночник, молниеносно уволокло во тьму. Тащило неаккуратно, как тряпичную куклу, ударяя об углы и стены. Я надеюсь, что Зелёный умер после первого же удара головой о притолоку. Всё лучше, чем незавидная участь, ожидавшая его далее.
Штатив выпал из рук несчастного эколога, и со звоном разбился. Лестничная клетка погрузилась в темноту, и я тут же поспешил дальше, сразу же налетев на скрытый во тьме стул, который быстро покатился вниз по лестнице. Было темно. Но откуда-то снизу что-то просвечивало. Держась за поручень и неестественно задирая ноги, словно кот, оказавшийся в луже, я спускался всё ниже и ниже, понимая, что нужно немедленно догнать удравшего Шепа. Мне казалось, что я слышу позади себя скребущие звуки многочисленных ножек преследовавшего меня чудовища. Того, что утащило Зелёного. Скорее всего, никто меня не преследовал, но что это меняет? Сказать, что я был напуган, значит ничего не сказать.
Догнав Шепа на площадке первого этажа, я узнал, что являлось источником света. Это был наш светодиодный фонарь, валявшийся на полу. Более никаких признаков пропавших ребят не наблюдалось.
— Шеп, погоди. Нам надо найти укрытие.
— Какое, на хрен, укрытие?! — провыл он. — Они везде. Они повсюду.
Я с опаской посмотрел наверх, не ползёт ли за нами что-то. — Не дури. Давай спрячемся.
— Куда? Куда прятаться? Они везде. Вокруг нас. Шуршат, бегают, мелькают. И их всё больше.
— Кого?
— Ты их не видишь. А я вижу. И слышу. Здесь нельзя оставаться. Надо уходить.
— Не вздумай!
Шеп подобрал фонарь, и уверенно пошёл на выход, пинком распахнув дверь подъезда. Я бросился за ним.
— Ну же, сволочи, выходите! Вот он я! Берите меня! Нападайте! Чего вы ждёте?! — заорал безумец, размахивая кукри и фонарём. — Где вы, гады?!
Он действительно сбрендил. Психика тихого компьютерщика-домоседа не выдержала такого кошмара.
— Шеп, успокойся, — я хотел было дотронуться до его плеча, но вовремя отдёрнул руку. Лезвие кукри просвистело в паре сантиметров от моих пальцев.
— Отвали!
Он ещё несколько раз рубанул ночной воздух, и побежал прочь от подъезда, через двор, в сторону противоположной девятиэтажки, над которой вспыхивали полосы 'Сивкиных' лазеров.
— Туда нельзя, сумасшедший! — кричал я ему вслед.
Но он не слушал. В бессильной злобе сжав кулаки, я бросился его догонять. Окрестные кусты подозрительно шелестели, но боязнь остаться в полном одиночестве упорно гнала меня вперёд. Обогнув поваленный 'грибок' песочницы, Шеп, сверкая пятками, устремился в сторону арки. Я прибавил темп, и начал его догонять. Когда мы достигли дома, нас разделяло не больше пяти метров. Шеп забежал в арку, я последовал за ним. А дальше всё произошло так быстро, что я с трудом отдаю себе отчёт, как у меня получилось так вовремя затормозить, и пригнуться, свалившись в упор лёжа. Прямо передо мной, луч 'С.И.В.О.' встретил бегущего Шепа на выходе из арки, упершись ему в голову. Голова бедняги лопнула, как спелый арбуз, разлетевшись в разные стороны дымящимися шматками. Кровь забрызгала стены по обоим сторонам от него. Уронив фонарь, Шеп опрокинулся назад, обдав меня горячей струйкой крови из развороченной артерии, торчавшей среди осколков черепа. Я тут же принялся стирать с лица эту кровь, стараясь не поднимать головы. Кукри Шепа звякнул где-то рядом со мной. Это было единственное оружие, которое у меня осталось. Беда в том, что вокруг было темно, и я не представлял, куда нож мог упасть. Фонарь лежал около трупа, и светил в противоположную от меня сторону, освещая кусты дикого палисадника, возле которого Робин парковал свою машину.