Возможно, в лучшем случае он мог надеяться на медленное, неизбежное угасание сознания, когда максихлорианы тоже станут умирать и исчезать. Тогда, наконец, он больше не будет корчиться от стыда, переживая горечь поражения, которое сам на себя навлек…
Если максихлорианы вообще собирались умирать.
Тенебрус не знал, сколько времени должен был занять этот процесс, но его сознание пока явно не угасало. Он попытался прощупать окрестности с помощью Силы, надеясь почувствовать что-нибудь. Что угодно. Или даже выйти на контакт с Плэгасом, как-то дать ему знать о себе, ведь ученик ни за что не допустит, чтобы он выжил, какими бы ограниченными ни были Плэгасовы способности…
Но Плэгаса не было. Плэгас не просто исчез — Тенебрус не смог почувствовать даже признаков того, что он вообще здесь был… что же случилось? Как такое могло быть?
Единственной органикой, которую чувствовал Тенебрус, были какие-то древние мумифицированные останки…
Останки бита.
Как долго он здесь пробыл? Сколько времени понадобилось, чтобы исчезли все следы пребывания Плэгаса? Эти останки провалялись в пещере много лет — десятки, если не сотни.
С внезапным ужасом Тенебрус подумал: что, если ретровирус каким-то образом мутировал и побочный эффект не ограничивается блокированием прорицательских способностей?
Что, если вечная жизнь будет… такой?
Или еще хуже: что, если видение будущего не было скрыто от него, а каким-то образом завязалось узлом? Что, если его останки древние потому, что он уже в тысячный раз переживает свою смерть и сокрушительную правду о своем самообмане… что, если он переживает все это в миллионный раз?
В миллиардный?
Затем он понял — и в этот миг пожалел, что у него нет рта, потому что ему очень, очень захотелось закричать.
Умирать, с легким удивлением отметил Тенебрус, не просто приятно, а прямо восхитительно. Если бы он только знал, каким чудесным окажется этот процесс, то не ждал бы десятки лет, когда глупый Плэгас прикончит его…