Олег Кондратьевич мельком подумал о том, кто это может приказывать ему, майору госбезопасности, подчиненному лично товарищу Берии? Но эти раздумья его не останавливали — приведя себя в порядок, Сенцов спешно вышел на крыльцо, окликнул своего водителя, дождался троих помощников, и уже через семь минут вся группа была на месте происшествия.
Сон как рукой сняло. Да, это было вновь дело рук изменённых.
— Всех, кто видел необъяснимое, допросить под протокол, изолировать, а после доставить в отдел, — распорядился майор Сенцов, как только бросил взгляд на последствия произошедшего.
Майору не нужно видеть доказательство того, что было применение энергии Альфа, как было принято называть в Отделе это явление. Это была та энергия, что использовалась нацистами и отличалась от другой Альфы, называлась «Альфа наци». Он чувствовал это абсолютное зло.
К Сенцову подошел полноватый сотрудник, с проплешиной, на таком форма НКВД смотрелась, как на корове седло. В руках мужчины в форме не по размеру был некий прибор в открытой коробке, похожий на патефон, но раза в два меньше.
— Профессор, что скажете? — поинтересовался Сенцов.
Иван Егорович Никодимов, интеллектуал, профессор физики, кивнул. Это означало, что его прибор уловил присутствие «Альфа наци».
— Сколько? — спросил майор госбезопасности.
— Шесть и… не могу сказать по второму, он… чистый, — ответил Никодимов и пожал плечами, мол, не виноват, прибор так показывает.
Сенцов задумался. Дело в том, что встретить энергию Альфа чистой — слишком большая редкость, чтобы верить в то, что тут, в Кёнигсберге, она вовсе может быть. Там, где есть «наци», не может быть светлой Альфы. Они просто должны были друг друга уничтожить, так как ненавистны один другому, и носители буквально выискивают свои противоположности, чтобы убить. Иной, тот, кто со светлой Альфой, должен быть рядом…
— Он мне нужен! — выпалил майор.
Конечно, он понял, насколько мог бы быть полезен носитель светлой Альфы в деле окончательной ликвидации сопротивления нацистов в Кёнигсберге, да и после.
— Кто?.. — недоуменно спросил профессор, который все никак не принимал армейское общение, будучи в своей сущности человеком сугубо гражданским, гуру от науки, пусть и носил форму НКВД.
— Светлый, профессор. Мне нужен иной со светлой Альфой. И старайтесь на людях обращаться по Уставу, — в очередной раз потребовал, слегка раздражаясь, Сенцов.
Ну, как потребовал? Скорее, попросил в очередной раз, так как профессор Никодимов был неисправим. Причём его не исправили даже два года лагерей, куда учёный угодил вместе с командой мистика-оккультиста Александра Васильевича Барченко. Так что Никодимова уже ничего не пугало, кроме как-то, что он изменит своим принципам.
Майор госбезопасности увидел, как к нему приближается один из его сотрудников, и жестом показал старшему лейтенанту остановиться. С профессором Сенцов предпочитал разговаривать всегда без лишних ушей.
— Это наш мозговик? Тот, которого получилось не пустить в Башню? — спросил майор.
— Думаю, что да, наверное, стоило бы предположить, с вероятностью… — разглядывая тело лысого, пробормотал профессор, витая в своих мыслях.
— Товарищ Никодимов! — с металлом в голосе рявкнул Сенцов.
— Я понял вас, товарищ майор госбезопасности. С высокой долей вероятности, это тот самый менталист-гипнотизёр. Но в городе есть ещё изменённые. Вы знаете, что мой прибор зашкаливает рядом с домом возле ратуши, — намекнул профессор на нерешённые проблемы.
Сенцов страдальчески потёр виски. У него — почти что неограниченное финансирование, лучшие разработки советских умов, в том числе и оружие, какое только пожелает, хоть в танки сажай сотрудников. Но не хватает этих самых сотрудников как рук, хоть в стену, со всей дурости, головой бейся. Даже некого оставить возле «злого дома», как его прозвали бойцы, падающие без сознания, просто находясь рядом, не говоря уж о том, чтобы зайти внутрь того строения. Простые красноармейцы профессионально непригодны для подобного, даже если они были сообразительными и умелыми бойцами. Двое так и вовсе с ума сошли у того злополучного дома. Сам Сенцов смог пробыть рядом полчаса, и после с сумасшедшей головной болью ушёл. Хотя дом всё равно обследовали позже.
Никодимов отправился со своим прибором отслеживать шлейф, который всегдаа исходит от сильного изменённого, а майор показал жестом своему заместителю, чтобы тот не мялся больше в сторонке.