Дом, в котором нам приходилось социализироваться, располагался буквально в трехстах метрах от вокзала и был самым, как мне после расскажут, элитным жилым комплексом в областном центре. У нас жилье в так называемом «Доме Коммунаров». Вот только все квартиры, которые были в доме, разделены были перегородками и санированы на более мелкие комнаты, не больше чем в двенадцать-тринадцать квадратных метров каждая.
Наверное, иметь собственную комнату в разрушенном войной городе — на данный момент это то, о чём мечтают многие, но мало кто такое жилье получает. Но мне было сложно сдержать свой скепсис. Нам, людям из будущего, такие стеснённые условия кажутся убогими.
— Вот, прошу вас, товарищ капитан госбезопасности, это на данный момент это единственная отдельная комната во всём доме, — сказала управдом элитного дома, при этом в её тоне прослеживался упрёк, может, где-то и обида.
Наверняка, подобные жилые помещения она имела возможность сдавать с некой прибылью для себя. А тут ей позвонили, что придёт капитан госбезопасности и ему нужно предоставить жильё. И ладно бы какой иной капитан, а не из ведомства НКВД, которому и не намекнешь на некий презент.
Моя форма — это ещё пока только лишь наполнение легенды. Присвоения нового звания пока не было, я предполагал, что меня хотят ещё показать специалистам, инструкторам, чтобы те выявили способности уже не связанные с Альфой, а то, как я могу управлять малой тактической группой. Всё же, если создавать из нашей группы действительно боевое подразделение, способное решать уникальные задачи, то и командовать должен человек знающий и умеющий. Был бы капитан Игнатов чуть более сильным иным, думаю, что у нашего руководства не оставалось бы никаких сомнений, чтобы назначить его командиром. Но я намного сильнее.
Управдом, или как там всё-таки звучит её должность, ушла, чтобы принести нам постельное бельё, одеяла и подушки, а мы так и стояли у порога нашей маленькой комнатушки.
Заметив, куда именно направлен взгляд Ольги, я поспешил сказать:
— Учти, что я спать на полу не буду. Но и настаивать на том, чтобы э… — я замялся, подбирая слова.
Таких слов, как «секс», «трахаться» и им подобным, наверняка, в этом времени нет. «Сношаться» — звучит, как по мне, еще более похабно. Но Ольга прекрасно поняла, что я имею в виду.
— Нам никак нельзя спать вместе. Тем более на такой узкой кровати, — сказала девушка каким-то умоляющим голосом.
— Мы с тобой молодожёны. Если эта кровать не будет скрипеть, если на полу будет свидетельство того, что кто-то на нём спал, — всё это просто выдаст нас, — сказал я и почувствовал, что где-то неподалеку, метрах в десяти от нас кто-то был.
Ольга укоряющим взглядом посмотрела на меня, потом вновь посмотрела на кровать, снова на меня…
— Спим валетом, — решительно прошептала Ольга.
— Как скажешь, любимая! — нарочито громко ответил я.
По привычке, выработанной годами, я сразу же окинул всё помещение взглядом на предмет выявления видеокамер. Но быстро опомнился. В этом времени, наверное, подобных устройств ещё не существует. А вот то, что могут быть какие-то подслушивающие устройства, я был уверен. Но и убирать их никак нельзя, хотя обнаружить было бы правильно, чтобы иметь возможность в какой-то момент не говорить ненужного.
Уже минут через десять мы раскладывали свои два не сильно больших узла, а также два чемодана и вещмешки. И практически всё это было наполнено либо едой, либо женскими вещами.
У капитана госбезопасности должен быть серьёзный продуктовый паёк, а также его жена не может выглядеть неухоженной, и лишь с одним потрепанным платьем. Но, всё равно, все пожитки, которые представлялись как условно неплохими и даже статусными, мне казались почти нищенскими. И всё же, насколько в этом времени люди могут отличаться от тех, кто живёт в будущем? Чтобы у капитана ФСБ жена имела только три платья, и это были не вечерние, купленные в дорогом бутике, а словно шитые самостоятельно — это нонсенс. Или я не о капитане сейчас говорю, а о полковнике ФСБ?