— Так, жена моя ненаглядная, есть хочу! — сказал я, снимая форму, чтобы облачиться в потрёпанные галифе, которые, видимо, по соображениям неизвестных мне «стилистов», должны были быть чем-то вроде домашних треников.
— Это приказ? — процедила Ольга. — Отчего бы тебе самому не приготовить? Или приказывай в письменной форме!
Понимая, что каждое моё слово, каждое моё действие может на постоянной основе оспариваться, что будет вредить и легенде, и даже нормальным рабочим отношениям, я решил превентивно показать, кто в доме хозяин. Это женщин бить нельзя. А когда женщина ещё является и сотрудником спецслужбы, то джентльменство нужно использовать дозированно, пока оно не мешает делу.
Резко схватив за руку девушку, я заломал её конечность за спину, опрокидывая на кровать, возвышаясь над Ольгой сзади.
— Отставить все препирания! Сказано отыгрывать легенду, значит, ты будешь это делать. И я не хочу провалить будь какую проверку, только лишь потому, что ты возомнила себя королевой, — опершись на спину девушке, я шептал ей в ухо.
Впервые я её касался, тем более вот так, налегая сзади всем своим телом. Почти сразу я начал ощущать неимоверное желание сделать с ней то, о чём подспудно не перестаю думать с первой нашей встречи. Оля томно задышала, чем усиливала мое желание.
— Отпусти и отойди! — сжав зубы, будто сдерживая неимоверный гнев, скорее, предупредила, чем попросила меня Ольга.
Я не стал отходить, предполагая, что сейчас могут раскрыться некоторые особенности девушки. Да и было чертовски приятно ощущать страсть. Даже бороться с желанием доставляло мне удовольствие. Люди пожилого возраста меня поняли бы.
Тем временем, тело женщины будто стало нагреваться. Или не «будто», а натурально грелось. Оля пыталась ещё что-то сказать, но не могла этого сделать, что-то из неё рвалось.
— Бум! — отлетев в сторону от мощнейшего ментального удара, я ударился головой о ножку стола, разламывая этот предмет мебели.
Удар был неожиданным, я просто не успел к нему подготовиться, но, не сказать, что я не сдержал бы вырвавшуюся силу девушки, если бы был к этому готов. Я сидел на пятой точке у повалившегося стола, а Ольга встала, и, смотря на меня с укором, начиная плакать. Она в первый раз проявила себя, как девушка, слабая, которую хочется защищать. Вот оно — совершенное оружие женщин — слезы и слабость, которая, на самом деле, сила.
— Ты считаешь, что та Альфа, которая в тебе есть — это дар? — всхлипывая, говорила девушка. — А для меня это проклятие. Я обречена быть одинокой, я убийца! Я должна была это тебе сказать, но только вот после такого случая, когда ты мог бы и не выжить. Это еще один эксперимент. Под внутренней тканью чемодана есть бумага, где описывается, в чем именно моя Сила, в чём моё Проклятие!
Ольга свернулась в клубочек, будто, потрёпанный большими злыми котами, котёнок, и тихо плакала.
— Ты прости, ну и сама виновата, нужно было как-то объяснить, а не постоянно меня раздражать, — сказал я, подходя к чемодану, чтобы найду найти ту самую бумагу.
— А мне запретили. Я ведь была начинающей актрисой, из хорошей благополучной семьи. Меня воспитывали так, что я и не знала, как выглядит голый мужчина А. потом… после спектакля, в гримёрку пришли двое… Они насиловали меня, и никто не откликался на мой крик. Это были какие-то важные люди. Сначала один… потом второй… после… а я их убила, как и всех остальных мужчин, которые прикасаются ко мне и хотят меня, — сказала Ольга и зарылась в подушку, продолжая её увлажнять своими слезами.
— Будет тебе. Вон я прикоснулся. Выжил же! — сказал я.
Ольга повернулась, оценивающе посмотрела на меня, улыбнулась.
— Это ничего не значит. И эксперимент закончился. А то будешь приставать… — сказала девушка, вытирая слезы. — Не надо этого делать.
— Меня оскорбляет даже мысль быть женщиной без ее желания, — сказал я.
Ольга, сморщив лоб, посмотрела на меня.
— А какие женщины у тебя могли быть? Сколько лет-то тебе? Странно все это, — сказала Ольга.
— Сама знаешь, что у нас главнее, что внутри, а не во внешности, — заметил я.
— Скажешь тоже! Была бы я какая дурнушка, так смотрел бы ты таким кабелем! Ладно, п0ойду еду тебе готовить, муж, — с упрёком, при этом, или мне показалось, или игриво сказала Оля.
Выбрав куль с крупой и взяв две банки американской тушенки, Ольга направилась на кухню. Я так же решил, переодеться и осмотреть квартиру, в которой нам довелось жить.
До этого управдом сказала, что собственными примусами нежелательно пользоваться. Да, у нас и не было подобного прибора для приготовления еды. Нужно бы купить примус, чтобы хотя бы чай готовить. А то на кухню не набегаешься, тем более с той сложной системой приготовления еды.