Вот после этого Сенцов и попросил о помощи. В противном случае, если Ольга не научится контролировать себя, то комиссар недвусмысленно намекнул… Ее зачистили бы, как не оправдавшую ожиданий. Никто не позволит разгуливать по улицам городов Советского Союза дамочку, которая убивает своих любовников и уже не может без этой самой «любви». Так что я пытался спасти девушку, которая не была мне безразлична, пусть я и всеми силами старался не привязываться к той, кому суждено быть… Спать со многими за интересы страны.
— Ты… Зачем? Почему так груб? — начала рыдать Ольга и ее Сила моментально схлынула.
— Ты перестала себя держать в руках, — сказал я.
— Думаешь, я не понимаю, что меня ждет? Уже ясно стало, после того, как ты со мной стал грубым. А я же чувствую твое отношение. Мы могли быть вместе, но теперь ты… Предатель! — сказала Ольга, а я чуть сдержался, чтобы не ударить ее.
— Никогда не кидайся такими словами! — прошипел я, слыша, что на кухне нашей коммуналки веселье идет полным ходом.
— О! Сосед! А как, с нами, с народом, с рабочим классом, фронтовиками, не посидишь? — хотел я пройти по-тихому в свою комнату, но был обнаружен нетрезвым пролетариатом.
— Скоро приду. Но ненадолго, мне на службу завтра, — улыбаясь, сказал я.
Наверное и мне и Оле сейчас нужно было расслабиться и побыть в кругу людей, простых, советских граждан, которые и войну выигрывают, которым стран подымать в послевоенное время.
А нормальные они люди, на самом деле. Я, пусть почти и не пил, так, по просьбе трудящихся после третьей рюмки эмитировал употребление, наливая воду, но получил удовольствие от посиделок, пусть и недолгих для нас.
Мы с Олей хотели есть, а употреблять на людях столько пищи, сколько нам нужно, это объедать всех присутствующих. Да и вопросов масса возникнет.
— Что это? — спросил я, скорее сам у себя.
На кровати лежала записка.
Ольга, чуть захмелевшая, первой подошла к бумажке.
— Я знаю кто вы, готов помочь сбежать и жить лучшей жизнью. Деньги, уважение, нормальная жизнь, а не в клетке, — все это вам гарантируется. Достаточно открыть штору ровно в 22.15, чем вы подтвердите свои намерения. Эвакуация родных гарантируется, — прочитала Оля, посмотрела на меня, помолчала, после с опаской спросила: — Что это?
— Топорная работа нашего командования, — сказал я.
Хотя, настолько грубая попытка проверки, что я даже не могу сказать однозначно, что это Сенцов придумал. Командир казался адекватным человеком.
— Что будем делать? — спросила Ольга.
— Сейчас, — сказал я, и направился в соседнюю комнату.
Дверь в нее была закрыта, но я знал, что там двое человек, успели зайти, когда мы сидели с соседями и праздновали День Рождения Светки. Кстати, определить «Светку» получилось, только через полчаса, но это не столь важно.
Я просунул под дверь записку. Пусть разбираются сами. Шторы я не открывал. Зачем? Ведь у нас с Олей запланировано, сугубо в обучающих целях, акт соития.
— Иди сюда! — сказал я, притягивая девушку к себе.
Вновь разошлась кругами Сила, вновь я ее сдерживал, но теперь уже и Ольга старалась не убить меня, а подарить себя. Я буду скучать по такому времяпровождению.
Глава 21
Следующие три дня слились в один. Мы отрабатывали разные схемы и тактики, стреляли, немного, но всё же занимались физической подготовкой. Было бессмысленно из нас сейчас делать спортсменов. Во-первых, наша Сила заключалась совершенно в ином. Во-вторых, просто было крайне мало времени. На всю подготовку нам выделялось две недели, а после должно было быть какое-то задание.
Вместе с тем, у нас уже сложилась система работы, при которой вперёд выдвигался Игнат, причём он держал в руках, как правило, пулемёт. Сил у мужика было не занимать, и он зачастую выглядел, как в дешёвых голливудских боевиках, где главного героя никак не могут подстрелить, несмотря на то, что он стоит на открытой местности и с наигранной яростью мочит своих недругов из какой-нибудь ядрёной пушки. Прикрывал в этом деле Игната Дед. Старшина был всегда хладнокровным, умел грамотно выбрать цель, при этом стрелял почти без промаха.