— Скорее, горевать. Я получил известие, что мой сослуживец погиб, — сказал я полуправду.
Пётр был тем самым мужиком, которого я когда-то, в первый день нашего знакомства, ударил. На деле, насколько я разбираюсь в людях, он оказался вполне нормальным мужиком, фронтовиком, вернувшимся по ранению. Я же не сразу узнал, что у Петра нет левой стопы. Да, спьяну агрессивный, да, заносчивый и любит привирать, но кто из нас без недостатков?
Алкоголь — яд! Это понятно, и сейчас во мне сейчас происходит целое сражение: мой дар, или мое проклятие, категорически против того, чтобы я выпивал. А вот моё сознание, как человека из будущего, как и того, который уже и во второй жизни успел что-то понять и что-то увидеть, говорило, что нужно всё же выпить. Даже не ради пьянки окаянной, а дабы не отвыкнуть, и чтобы жидкость небесная перелилась по периферии телесной. Но это присказка, а правда в том, что поговорить мне хоть с кем-то нужно. С Ольгой разговоров не получается. Там лишь только одно на уме, причём, и у меня, и у неё.
— Ну, говори, что на сердце! Оно же видно, что не всё ладно. А что за до смерти сослуживца, так в сорок втором под Ржевом роту товарищей потерял. Втроём с браткой остались только. Братку убили через месяц, — Пётр вздохнул и махнул рукой. — И потом сколько ещё терял друзей. Адская привычка это — хоронить товарищей. Давай, капитан, ещё по одной.
Выпили. Закусили. А я нашёл для себя отговорку, почему я стал пить сегодня. Нужно же проверить, как влияет алкоголь на такого, как я. И сейчас я точно знаю, что алкоголь, не просто замедляет реакцию, в моем случае даже уменьшает количество Альфы.
— Ну и горазд же ты есть! — удивился Пётр.
— А ты, давай, наливай ещё! — подначивал я собутыльника.
О том, что контроль у пьяного одарённого теряется не меньше, чем у обывателя, стало очевидным, когда я вернулся в комнату. Вот сказал же Ольге, что два дня у нас ничего не будет, а выпимши передумал. Или она заставила меня передумать. Так что вновь было и не раз.
Глава 23
Заседание Ставки Верховного главнокомандующего проходило в напряжении. Ещё четыре дня назад в кабинете товарища Сталина звучали лишь победные реляции и стоял вопрос только о том, успеют ли советские войска взять Берлин до Первого Мая. Было бы неплохо в Первомай отпраздновать и Великую победу. Даже звучали экономические предпосылки подобному явлению, когда можно было бы, совмещая два праздника, экономить на мероприятиях, но при этом сделать их с особым размахом.
И тут… как гром среди ясного неба. Немецкие войска перешли контрнаступление под небольшим немецким городком Баутцен. В целом, могло бы быть не так и катастрофично, советское командование готовилось к подобным вывертам умирающего нацистского зверя. Силы, которыми еще располагали гитлеровцы были не сравнимы с советскими войсками. Так что все ждали лишь агонии нацистского режима.
Немецкое контрнаступление началось стремительно. Но слишком большого ущерба репутации Красной армии не было нанесено. Немцы ударили по польской армии, участвующей в наступлении на Берлин, но прикрывающей фланги. Так что первоначально советские войска и не пострадали. Предполагалось, используя превосходство в небе, бить немцев на марше. А потом показать польским союзникам, что без советской армии они не способны на победы.
Немцы собрали одни из последних своих резервов, укрепили их переросшую в корпус «Дивизией СС Герман Геринг» и ударили по флангам наступающей советско-польской группировки. Проблема заключалась в том, что танковые соединения советских войск ушли далеко вперёд, как и механизированные части. А вот пехота сильно задерживалась, что обусловило разрыв. И тут, как назло, погода сильно осложнила работу авиации, отчего разведка просмотрела концентрацию немецких войск, а также не успела вовремя отработать по наступающим немецким колонам.
Вот это и предполагалось обсуждать на совещании. Угрозы пока не предвиделось, но лишь напрямую, а вот в политическом отношении оттягивание взятия Берлина может сильно навредить Советскому Союзу.
— Товарищ Антонов, доложите обстановку у Баутцена! Что там творится? — начинал заседание Ставки Верховного командования товарищ Сталин.
Начальник Генерального штаба Алексей Иннокентьевич Антонов резко встал со своего стула. Однако, не спешил докладывать. Бывший всегда уверенный в себе и в работе Генерального штаба, сегодня генерал армии Антонов пребывал в замешательстве. Что-то непонятное происходило на фронте.
— Мне что, тянуть из вас слова надо? — проявляя раздражение, сказал Иосиф Виссарионович.