— А как ты думаешь, что с ними сейчас?
— Я думаю, они мертвы. — Теперь в горле Амелии встал ком, из-за которого было тяжело говорить, а на глаза навернулись слезы.
— Впервые за триста лет… И оба нападения на твоем веку. Как много тебе пришлось пережить…
— Что было, то прошло, — улыбнулась Амелия.
Их лица оказались в опасной близости. Так близко, что они чувствовали дыхание друг друга на своей коже. Александр, глубоко вздохнув, отстранился первый.
— Нам не стоит, — отрезал он. — Ты слишком юна.
— Да ну? — отозвалась та со смешком. — В моем возрасте уже многие выходят замуж и рожают детей.
Александр растерялся в поисках подходящего возражения, и молчание затянулось.
— А какой историей поделишься ты?
— Смотря что тебе интересно.
— Ты был влюблен?
— Однажды. Да. — Его взгляд стал отсутствующим, словно он пытался вспомнить что-то из прошлого, но что-то внутри отчаянно этому противилось.
— И что случилось?
Амелии всегда нравились любовные истории, в особенности те, которые хорошо заканчивались. И пусть она понимала, что в этом случае все будет несколько иначе, любопытство взяло верх.
— Я сделал кое-что. — Он помолчал, подбирая слова. — Я думал, что помогаю, но разрушил ее жизнь.
— Что же такого ты сделал? — с опаской спросила Амелия.
— Преподнес подарок, который разрушил ее семью. — Он не отрывал глаз от какой-то точки вдали, сжимая руку спутницы едва ли не до хруста.
— Александр, мне больно! — воскликнула она.
Ее голос мгновенно вернул его в настоящее из мира сожалений и скорби. Александр посмотрел на Амелию так, словно не ожидал ее увидеть. Спустя мгновение он вновь обрел способность моргать, чуть позднее вернулось дыхание, а уже после он сам вспомнил, где находится.
— Слушай, это очень темная история, которую я бы не хотел вспоминать. С тех пор прошло много времени. Я не тот, кем был раньше. — Юноша внимательно посмотрел ей в глаза. — Прости меня.
— Не хочешь — как хочешь, — Амелия пожала плечами. — Ты вовсе не обязан рассказывать мне все, — улыбнулась она.
В ответ Александр прижал деву к себе и крепко обнял. Они стояли так еще некоторое время, вдыхая запахи друг друга и грея своим теплом. Он вновь отстранился первым. Взглянул в глаза Амелии и, немного помедлив, поцеловал ее в щеку.
Внутри нее все перевернулось, в животе запорхали бабочки. Сердце просилось наружу, а лицо озарила блаженная улыбка.
В таком состоянии она добралась до дома и, едва войдя в коридор, бросилась к себе, пока ее никто не заметил.
Добежав до комнат, она с удивлением обнаружила в своей постели мирно посапывающую Анастасию. Не желая будить подругу, Амелия тихо скинула уличную одежду и, оставшись в одной рубахе, легла рядом. Мысленно она снова и снова разглядывала дивные глаза Александра, слышала его голос, а потому сон к ней не шел.
С тем и наступило утро, а желудок стал требовать завтрака. В надежде поживиться остатками вчерашнего ужина Амелия тихо поднялась с кровати, накинула домашнее платье, едва слышно открыла защелку на двери и выскользнула в коридор.
Ярослава, по своему обыкновению, ни свет ни заря хлопотала у печи, из которой доносился чарующий запах свежих булок. А раскрасневшаяся ножка самовара свидетельствовала о том, что чай уже закипает.
— Здрасьте, — обернувшись, няня поприветствовала раннюю пташку.
— Доброе утро, Ярослава.
— Время — утро, а она не в постели. Это как понимать? Неужто к труду решила приучиться? — Ответом ей стал многозначительный стыдливый взгляд. — Хотя о чем это я… Опять есть хочешь?
Амелия коротко кивнула, и скоро Ярослава поставила перед ней завтрак, от запаха которого заурчал живот.
— А можно мы с Аной у меня поедим?
— У вас что, обеденного стола нет? — няня смерила ее недовольным взглядом, но тут же отвернулась обратно к печи. — Иди уже.
— Спасибо, Ярослава!
Отличие солнца от луны в том, что оно не станет спрашивать дозволения и всегда найдет, как пробраться даже сквозь самые плотные занавески. Комната уже озарилась рассеянным светом, в котором плясали пылинки. Едва войдя в покои, Амелия обнаружила Ану бодрствующей, чему несказанно обрадовалась.
— Уже проснулась? Ну ты и засоня, никогда бы не подумала, — хихикнула Амелия.
Она прошла к окну, где стояли скамеечка и столик с трехстворчатым зеркалом, служивший ей и письменным столом, и иногда обеденным, куда и пристроила поднос. Амелия плюхнулась на привезенные из Эйфраса подушки, подобрала под себя ноги и налила чай в белую чашку с узорчатой золотой каемкой.