— Ну? Увидела? — взволнованно любопытствовала Ана, когда Амелия на негнущихся ногах вышла в предбанник.
— Да.
— Что там?!
— Александр.
— Правда?! И… Что он делал? — расчувствовалась Анастасия, разрываемая любопытством вперемешку с неверием.
— Улыбался.
То была длинная и темная ночь, несмотря на ясное небо. Амелию даже под слоями одеял бил озноб. Она уснула лишь под утро.
Последующий день прошел спокойно. Девы сидели тихо-тихо, чтобы не прогневать няню еще сильнее. Она варила медово-ягодные отвары и поила ими заболевшую Амелию. Как только та немного пришла в себя, то наконец сумела рассказать Анастасии об увиденном. Подругу это несомненно повергло в смятение, но они обе предпочли списать все на жар и разыгравшееся воображение. Очевидно, что Амелия хотела видеть Александра, потому он и явился.
Оставив Амелию отдыхать, Ана села на изящный, расшитый драгоценными нитями хуршидский палас возле камина, наблюдая танец языков пламени, напоминавший праздник духов. Даже спустя пару ночей с того самого сна ее преследовали тревожные мысли, ведь увиденное ею под конец — груды окровавленных тел, над которыми возвышалась другая Анастасия, — ужасало, вынуждало поддаваться страху и чувству вины, но вновь пришедший рэдтхи развеял смущавшие ее чувства. Фкьёдча и вовсе стала верным спутником всякой ночи, ведь стоило княжне отправиться вслед за Хранителем, птица, словно прекрасный стражник, следовала за ней.
В Светлость всегда творились чудеса, и Ана знала, что не все они добрые и безобидные: много и способных свести с ума, натворить бед и побудить на неблагочестивые поступки.
Попивая травяной сбор, Анастасия размышляла о природе своих видений и чувств, боясь признаться самой себе в том, насколько те необычны. Желая разобраться, не прибегая к чьей-либо помощи, Ана отправилась в город — на ярмарку и в библиотеку. Украдкой выскользнув из дома, стараясь не потревожить сторожевых псов, юная княжна скрылась за пределами имения, не уведомив ни одну живую душу.
Перстийские сказки славились красотой слова. Записанные для первых дивельградских школ и детей ховежа, они утратили былую правдивость, а потому библиотека не дала ничего хотя бы сносного. Большая часть иноземных сказаний так и не была переведена, а потому они стояли на полках нетронутые, в первозданном виде. Отчаявшись, юная княжна понеслась к канверденским торговцам в надежде разузнать из первых уст о рэдтхи и фкьёдчах, но и тех не оказалось на месте, ведь в день Хольм ни одному достойному северянину не полагалось работать. Потому все они остались на постоялом дворе либо в своих домах.
Анастасию взяла глубочайшая досада. Ей хотелось не то топать до боли, не то плакать, не то кричать. И совсем неясно, почему каждый перстиец знал о существовании духов, но не знал их истории! Единственным исключением был рэдтхи, ведь покровителя царского рода обязан знать каждый, но Ана была уверена, что его истинная сущность так и остается за пеленой тайны.
Пиная снег, Анастасия вовсе позабыла о необходимости вести себя соответственно своему положению и теперь брела непонятно куда, задумчиво склонив голову.
— Моя княжна, — прошелестел бархатистый голос за спиной.
Обернувшись, Анастасия с удивлением увидела Фераса — второлице царя, величавого и гордого, смотревшегося совершенно неуместно в ярмарочной суматохе. Это был высокий, совсем нестарый еще мужчина с приятным лицом и спокойными лучистыми глазами. На непокрытой голове — копна русых волос с намеком на завитки на концах, тонкие губы растянуты в веселой улыбке.
— Здравствуйте, второлице, — ответила Ана, стараясь не мямлить, и коротко кивнула в ответ на поклон.
— Почему вы одна? Где ваше сопровождение?
Анастасия вспыхнула — на ее счастье, раскрасневшиеся от холода щеки не выдали стыда; ей совсем не хотелось признаваться в том, что она в очередной раз нарушила правила и покинула дом, никого не предупредив.
— Позвольте вас угостить. Должно быть, вы замерзли, — предложил Ферас, будто прочитав мысли Аны.
— Благодарю, но я уже должна вернуться. Ярослава…
— Я настаиваю. А после самолично сопровожу вас к дому. Уверяю, никто не узнает о вашем маленьком проступке.
Прикинув в голове все исходы, княжна пришла к заключению, что путешествие в сопровождении второлице значительно безопаснее в глазах домочадцев, чем прогулка в одиночестве, и решительно кивнула.