Анастасия тихо рассмеялась, прикрыв лицо рукой, сделала глубокий вдох и спросила:
— А дальше что было? — Она едва сдерживала улыбку, отчего лицо приняло забавное выражение.
— Он встал первым и почтительно помог подняться мне, — вздохнула Амелия.
— И это все?
— Да, — разочарованно ответила та.
— А ты пригласила его на наш вечер или просто отобедать? — не унималась Ана.
— Шутишь, что ли? — возмутилась Амелия, надув губы. — Я удрала от него, как от прокаженного, так неловко мне было. — Она снова нахмурилась, о чем-то задумавшись, но вдруг, резко переменившись в лице, спросила с сияющей улыбкой: — Пойдем на ярмарку?
— Я не хочу.
— Ну пойде-ем, — протянула Амелия. — Ну пожа-алуйста!
Ане вспомнился прошлый год, когда на той же ярмарке на нее все глядели как на тень, внезапно обретшую тело. Иноземные торговцы вечно принимали ее за простолюдинку, укравшую господские одежды, — до того худая она была; местные кидали жалостливые взгляды; дети обходили стороной, делая вид, что не замечают ее. Однако Анастасия взглянула в полное мольбы лицо Амелии и не смогла отказать:
— Ладно. Только ненадолго.
Издав ликующий возглас, та понеслась собираться. Неторопливо, со всей присущей ей утонченностью урожденной княжны Ана последовала примеру подруги. Натянув верхние одежды, представлявшие собой помесь мужского кафтана и женской душегрейки, укутавшись в толстые платки, прихватив шерстяные варежки и дождавшись сопровождающего, они двинулись в самое сердце Дивельграда.
Солнце, скрывшееся от посторонних глаз за щедро набитыми снегом тучами, посылало скудные лучики света и тепла успевшим истосковаться по нему горожанам. Крупные хлопья снега застилали округу, создавали непроглядную стену в самом воздухе и заметали крыши торговых лавок столичной ярмарки.
Круглогодичные торги особенно оживлялись в период празднования Светлости, ведь именно тогда отовсюду прибывало множество торговцев. Ближайшим соседям было сподручнее по холоду привозить быстро портящиеся кушанья. Едущие же издалека начинали путь еще в посевце, до разгула жары, но прибывали в Дивельград в разгар просперирина и были полностью убеждены в том, что Персть есть не что иное, как одно из северных царств, где властвует вечная — как они зовут это время года — зима.
Местные жители, пребывая под особым впечатлением от вездесущего духа торжества, спешили раскошелиться и выложить половину накоплений за привозные травы, диковинные фрукты, странные, но весьма удобные одежды, самые невообразимые ткани, обычные и расшитые золотом и серебром ковры и бесчисленное множество иных товаров.
Ярмарка становилась настоящим сердцем увеселений, ведь сюда прибывали и прорицатели, и скоморохи, и даже Блуждающие со своими поразительными представлениями.
— Ты погляди! — Амелия указала на прилавок, ломящийся от сладостей.
Обведя глазами сласти, с которых торговец тщетно пытался смести снег, Анастасия взяла приглянувшиеся сахарные тростинки, а вот подруга набрала почти целую сумку; не стоило сомневаться, что уже к вечеру она опустеет.
— Мне надо отлучиться, — загадочно пробормотала Амелия, кидая выразительный взгляд на спутницу и посасывая сахарную тростинку.
— Куда? — с толикой опасения уточнила Анастасия.
— Ну… Мне надо… Я потом расскажу. — И подруга тут же исчезла в оживленной толпе.
Сопровожающий — извозчик Ладимир — устало поглядел ей вслед и покачал головой:
— Порой думается: славно было бы, срази ее хворь, а позже сам себя за такие мысли по плеши стучу…
В растерянности Анастасия осмотрелась вокруг и побрела куда глаза глядят, Ладимир отправился следом. Она проходила мимо бесконечных шатров и более скромных лавок, взгляд ее скользил по странного вида мясным заготовкам, колбасам, сменяемым золотыми украшениями да роскошными подушками и перинами — набитыми отборным гусиным пухом, как кричал торговец. Дольше всего она стояла подле грубо сколоченной сцены — сложно было оторваться от представления: ей понравились и бард, и пара девочек-ховежа, поющих частушки, и седовласый сказитель с приятным голосом.
Наконец замерзшая Ана решила, что на сегодня хватит с нее развлечений, и, дав знак Ладимиру, поспешила к трапезной — привычному месту встречи подруг, если те вдруг потеряют друг друга в городе.
Глава 2. Судьбоносное знакомство
Пробираясь по некогда протоптанным тропинкам, от которых осталась лишь заметенная снегом гладь с намеком на человеческое присутствие, Амелия перебегала из лавки в лавку, оставляя там почти все выделенные деньги и набирая подарки домочадцам.