На всякий случай я отснял на видеопленку всех помощников Брауна и его самого, отослав видеоленты в Центр. И не напрасно.
В одном из ассистентов Брауна узнали частого гостя профессора Сивко. Значит, связь между колледжем и делом Сивко возможна... Значит, Браун и технология краж разработок ученых... Версия у меня уже была. Надо только проверить ее.
Конечно же, взять Брауна мне будет нелегко. Тут все так просто не получится, как в случае с Отто Гредтом. Откуда же мне было знать тогда, что директор колледжа оказался не таким простаком, каким стремился выглядеть. Это я понял немного спустя, когда получил из Центра последние данные, позволившие приняться за вторую часть операции, а вечером услышал по телевидению о трагической гибели Брауна.
Тогда у меня и поползли мурашки по коже. И я понял: Отто Гредт обвел меня вокруг пальца как мальчика.
Где я ошибся? Радары? Нет. Мое появление в кабинете было для Гредта неожиданностью. Так где же? Когда он меня обманул с ключами к дверям лаборатории? Наверное... Но я же и вправду не мог ее открыть, даже используя новейшие средства! Значит, раньше... Где? В кабинете? Так, спокойно, припоминаю все до мельчайших деталей.
Меня что-то отвлекло в первую минуту, когда я появился в кабинете. Что? Ага, вспыхнула зеленая лампочка на пульте возле письменного стола директора. Потом она погасла. И я про нее забыл. Или показалось? Да нет же, была таки вспышка! Но почему же тогда там, после прыжка в кабинет, я не обратил на нее внимания? Ведь должен был! Первой моей командой было: «Стоять. Никаких сигналов не подавать!» Гипнотическая команда. Именно в момент ее отдачи я заметил вспышку. Но потом меня увлек Гредт. Он, увидев меня, подхватился с кресла. И стоял. Да, стоял под моим внушением. В правой руке шариковая ручка. Левая — чуть согнута. Я и сейчас помню его позу. Светлый костюм, синяя рубашка без галстука. На большом носу — очки со светлой массивной оправой... Очки... Очки... Больше ничего не запомнилось. Выражение лица — удивленное, встревоженное. Потом он отвечал на мои вопросы... Достаточно четко, без малейшей задержки с ответом... Врал? Наверное... Прежде всего, про Брауна. А что если и лаборатория, и загадочные опыты — обман? А я, как последний дурак, развесил уши. Верил в свою гипнотическую силу. Что же произошло?
Успел включить защитное поле? Тогда мой гипноз на него никак не подействовал. Если допустить: Гредт притворялся, тогда он мог умышленно направить меня по ложному пути, а когда понял, что я поверил — отдал мне Брауна. Только мертвым. Лихо... Но архив? Документы же настоящие? Или также обман?
Принимаю к работе версию: директор колледжа не поддался гипнозу, а просто играл со мной. Но Деном Брейлом он меня все-таки считал. Именно это меня и сбило с толку.
...Брауна ликвидировали грубо и примитивно. Того, кто стрелял, «Европол» выявил примерно через час, в автомобиле на окраине города. С пулей в сердце и пистолетом, из которого был убит Браун, в кармане.
Уже на следующий день я просмотрел все материалы о деле, которые имел «Европол». Начальник его парижского отделения Симон Жескар — сорокалетний красавец-брюнет, по которому сохла, видимо, не одна красивая парижанка, лишь минуту изучал полученный из управления «Европола» телекс. Его голубые глаза светились доброжелательностью, во взгляде читался вопрос: «Не поможешь ли ты нам, парень?» Этого я обещать не мог. Пообещать, собственно, я мог, но вот сделать — кто его знает. Единственной целью моего вынужденного посещения штаб квартиры «Европола» было намерение попасть в группу, которую Жескар, судя по всему, собирался послать на остров для расследования дела Брауна.
На остров, по договоренности с португальским отделением «Европола», Жескар послал инспектора Руше и его помощника Жана Готье, то есть — меня. Правда, я сделал все или почти все, дабы изменить свою внешность до неузнаваемости. Из брюнета стал блондином, повзрослел лет на десять, завел коротенькие с сединой усы. Чтобы Гредт не узнал меня по голосу, применил нашу новинку, так называемую голосовую пластинку, изменявшую тембр голоса. Когда я предстал пред глазами Жескара, его широкое открытое лицо расцвело улыбкой:
— Чудесно, Жан. Клянусь всевышним, я и сам ни за что тебя не узнал бы. Чем еще могу помочь?
— Видимо, тем только, чтобы не болтать обо мне ничего лишнего.
— Но ведь Руше должен знать о тебе? — не очень уверенно спросил Жескар.
— Зачем? — удивился я. — Для него я стажер.
Жескар вызвал Руше, представил меня и объяснил задание. Инспектор, бросив несколько взглядов в мою сторону, молча кивнул. Как и полагается стажеру из провинции, я выглядел полным дураком и преданно смотрел в глаза своему временному начальству.