Инспектор Руше мне понравился. Прежде всего тем, что был молчаливым. Молчуны и вправду люди надежные. Импонировала и внешность Руше — высокий, широкоплечий, сразу видно—спортсмен.
— Руше,— поучал Жескар,— пусть стажер работает самостоятельно. Или почти самостоятельно. Не давите на него, но и не дайте споткнуться. Не связывайте в мелочах, иначе он ничему не научится.
Руше снова молча кивнул, и я засомневался, умеет ли он вообще говорить? С момента появления его в кабинете прошло минут двадцать, а он и рта не раскрыл.
Вошел сержант, прыщеватый парень, от которого пахло каким-то одеколоном.
— Турболет готов!
— Что ж, отправляйтесь! — разрешил Жескар. И мы вылетели на Сумраит, где уже дважды я пытался раскрыть тайну «Колледжа гениев».
Приземлились, если можно так сказать, на крыше. Оказывается, здесь оборудована весьма приличная воздушная гавань для турбовертолетов, есть площадка для мотодельтапланов. Знать бы это раньше.
Встречал нас один из преподавателей. С черной повязкой на руке. В колледже все носили траур. В холле на видном месте мы увидели портрет убитого с черным бантом. Возле него несли траурную вахту два студента.
Директор ожидал нас в кабинете. В этот раз Гредт был сама любезность. Выйдя из-за стола, он долго жал нам руки.
Я посмотрел на небольшой пульт слева от кресла. Так и есть! Зеленый глаз какого-то индикатора то вспыхивал, то гас.
Руше назвал себя и отрекомендовал своего помощника. Минуту черные демонические глаза Гредта обшаривали меня, я скосил взгляд на ободок одной из моих авторучек в нагрудном кармане. Он менял цвет незаметно для постороннего глаза. Но для меня это был весьма красноречивый сигнал. Итак, я не ошибся, директор владел даром внушения и гипноза. И меня осенило! А что, если зеленый огонек на пульте — такой же, как и у меня, индикатор биоэнергополя? Тогда многое становится более понятным... ’
— Чем могу быть полезен «Европолу»? — услышали мы скрипучий голос директора колледжа.
— Мы бы хотели осмотреть жилье Брауна, его лабораторию, или кабинет и, если позволите, последние работы.
— Это ваше право. Зихельсон вас проводит.— Гредт кивнул переводчику, который встречал нас на турболетной площадке.— Если возникнут проблемы, обращайтесь непосредственно ко мне. У нас повсюду работают видеофоны. Пауль вам покажет.
— Несколько вопросов, господин Гредт,— инспектор не торопился оставлять кабинет.— У Брауна есть семья?
— Никого.
— Кому завещаны его сбережения?
— Половина — его лучшему ученику Генри Майгену, половина — колледжу. Майгена вы встретите в лаборатории Брауна, он теперь в ней будет работать.
— Какая сумма на счету Брауна? .
— Не знаю. Завещание вступит в силу через год.
— Какие у вас лично были отношения с вашим компаньоном?
— Нормальные, деловые. Мы были единомышленниками. Школа — наша совместная идея, точнее,— дело. О колледже мечтал еще мой отец...
— И все же, как нам известно, вся прибыль, все перерасчеты бывших ваших учеников идут на счет колледжа, номер которого совпадает с вашим счетом, а не в какой-то пропорции со счетом компаньона.
— Это не совсем так. В конце каждого года прибыль перераспределяется. Вам покажут документы. Не торопитесь, инспектор, Браун имел право, как и я, выписывать чек на любую сумму. Мы доверяли друг другу. А бумаги... Вам Пауль покажет все, что понадобится.
Руше не дрогнул ни единым мускулом.
— Благодарю, герр директор. Я воспользуюсь вашей любезностью. Мы не прощаемся, по всей вероятности, у нас еще будут к вам вопросы.
— Конечно, инспектор. Всегда к вашим услугам. Убийца должен быть найден.
Странная фраза, подумал я тогда. Ведь Гредту наверняка известно — убийца Брауна уже погиб. Эта же самая мысль, видимо, возникла и у инспектора. Но он промолчал. И этим понравился мне еще больше.
Пауль Зихельсон провел нас в лабораторию Брауна. Вопреки предсказаниям директора, она была закрыта. И, похоже, об этом знал сопровождающий. Около дверей комнаты на десятом этаже, с табличкой «Доктор Браун» он достал из кармана биоэлектронный ключ и поднес его к замочному экрану — маленькому окошку-пластине из сверхтвердого полиметалла.
Мы вошли в лабораторию. Но мне показалось, что это совсем не та комната, у дверей которой мы с Гредтом стояли несколько дней назад.
Когда мы осмотрелись, Руше легонько толкнул меня локтем, показывая глазами на монитор. Он был включен на кабинет Гредта, тот работал за своим огромным письменным столом. Я понял, нас также видят на экране монитора. И, наверное, не только в кабинете директора.