— Кто эти гости?
— Трое из семи — ученые, два художника, музыкант и писатель. Хозяин дачи — художник...— Полковник помолчал и добавил: — Есть подозрение, что он погиб во время пожара.
— Думаешь, не случайность?
— Вероятнее всего. .
Со временем я внимательно просмотрел досье. Кое-что меня безусловно заинтересовало и еще больше убедило в необходимости быть ближе к «колледжу гениев», как его назвала одна из французских газет. Совладельцем дачи был, оказывается, и один из ученых-кибернетиков Ромозов, автор игры «детектор лжи», аналогичной или почти такой, в какую играли на даче. Собственно, в этом не было б ничего особенного, если б не стечение некоторых обстоятельств. Владимир Валентинович Ромозов два года назад был в круизе, заезжал в Португалию. После возвращения увлекся электронными играми для взрослых. Не связано ли с этим неожиданное увлечение Ромозова? А если даже и связано. И я решил поговорить с Владимиром Валентиновичем, рассеять сомнения. Однако встретиться мы не смогли. За день до нашего свидания Ромозов погиб при весьма странных обстоятельствах. Заснул в машине с включенным двигателем в собственном гараже...
Сопоставив факты, а больше полагаясь на интуицию, я решил, что ниточка все же у меня в руке. Окровавленная ниточка... Ведь погибло уже двое из тех, кем мы заинтересовались.
Уже в самолете я думал: разгадку, видимо, могли найти погибшие. Разгадку неожиданной потери памяти ученым с мировым именем.
...Из-за шума телевизора, на экране которого упорные космонавты эффектно уничтожали космических пиратов, я не сразу услыхал звонок.
— Спишь? Я уже минут пять звоню!
На пороге стоял Ден Брейл.
Ден прошел, в комнату, несколько секунд смотрел на экран телевизора, потом подошел к столу и сел в кресло. Он всюду чувствовал себя как дома. Мне не оставалось ничего другого, как, дав гостю несколько свежих журналов, пойти на кухню. Затем я, как и полагалось, попросил Дена ввести меня в курс дела. Журналистской обстановки, если точнее.
— Тебя, как и раньше, интересуют наука и экология?
Я кивнул.
— И ты, стало быть, прилетел на огонек колледжа?
— Что значит — и я?
— Борис, не притворяйся. Мы же с тобой старые газетные волки... Я читаю все твои книги, поэтому почти уверен — ты приперся, как и я, из-за этого непонятного бума открытий, связанных с «Колледжем гениев». Даже моя маленькая Венесуэла и та проявила интерес.
— Хорошо. Конечно же, меня интересует и колледж, хотя книга моя будет о морской фауне побережья. Хочу понаблюдать за акулами.
— Возле острова? — иронично спросил американец. И я понял, мои подозрения, что он догадывается, кто я на самом деле, небезосновательны.
— И возле острова тоже,— прикидываюсь, будто ничего не понимаю.
— Могу составить компанию.— Взгляд Брейла становится нарочито беззаботным.— Завтра утром нас приглашают на остров.
— Кого это — нас?
— Нескольких журналистов любезно согласился принять директор колледжа.
— Ты серьезно? — Мне трудно скрыть заинтересованность.— Как же...— Хотел намекнуть на то, что руководство колледжа раньше было категорически против подобных визитов да и вообще экскурсий на остров.
-— Американцы сумели договориться.
— Они меня не возьмут,— опечалился я вполне искренно.
— Возьмут. У нас появилась вакансия. Заболел Шейвин из «Радио Израиля»... Только, ты сам понимаешь, место дорого стоит.
О чем речь, Ден? — На этот раз мне импонировало стремление Брейла на всем делать бизнес.
...На следующее утро Брейл с несколькими коллегами ждал меня возле причала небольшой частной пристани. Среди репортеров были и мои знакомые.
— О, мистер Михайленко! Как вы сюда попали? — воскликнул долговязый англичанин Ретчер, мы с ним встречались в Южной Америке.— Это и есть твой сюрприз, Ден?
Брейл загадочно усмехнулся. Он, как я и догадывался, пригласил меня не только ради денег. Скорее всего, Ден попробует использовать меня как громоотвод в критической ситуации, которая может в дальнейшем возникнуть либо уже подготовлена.
Лидером журналистской братии,; собравшейся на причале, несомненно был американец Чарли Клайк. Он знал меня по работе в Панаме, и особого удивления мое появление у него не вызвало. Но он, наверное, подчинялся Дену, и потому никак не обнаружил своих эмоций. Мы обменялись традиционными «Хелло, Чарли!», «Хелло, Борис!», и я присоединился к шумной компании.
Репортеров было пятеро. Кроме знакомых мне «венесуэльца», американца и англичанина, право побывать на острове получили француз Эмиль Тьеро и радиожурналист из ЮАР Майкл Ойлен — друг Дена Брейла и, как мне кажется, также сотрудник американской спецслужбы.