Чуждая городам тишина давила со всех сторон. Хино ощущал, как она давит на барабанные перепонки. Рейна старалась шагать как можно тише, чтобы не нарушить царящий вокруг покой. Вдруг по правую сторону мелькнул силуэт. В сумерках девочке померещилось, что он движется. Она схватила брата за руку, но тот лишь тихо посмеялся.
— Мы рядом с кладбищем, судя по всему.
Следом за этим силуэтом то тут, то там замелькали другие. Фигуры, словно выточенные из камня, стояли, сидели, лежали в самых разных положениях. Десятилетиями их точили местные ветры, но многие сохранили даже лица. В них все еще можно было прочитать эмоции: боль, отчаяние, страх, кто-то же напротив – казался абсолютно спокойным, а одна фигура даже улыбалась.
«И что за глупая традиция? – мысленно возмутилась девочка, — зачем оставлять их под открытым небом?»
Словно прочитав ее мысли, Хино почти шепотом проговорил:
— Гораздо легче чтить память, когда видишь того, кого не хочешь забывать.
— Я не хочу после смерти ждать, пока ветер превратит меня в пыль, - нахмурилась Рейна.
— Не рановато ли тебе думать об этом? – Хино в недоумении приподнял одну бровь.
Девочка пожала плечами и выбежала вперед. Она с интересом смотрела по сторонам и не заметила, что ушла довольно далеко. Зловещие изваяния остались позади, и вскоре впереди показались первые улицы.
— Кажется, я вижу дома. А это завод?
— Да, старая фабрика. Не подходи к ней слишком близко, в таких местах полно хищников, а может и кого похуже.
Трасса, пронзающая город насквозь, с каждой милей становилась уже, дробилась на дорожки, петляющие среди улиц. Местные деревья, казалось, потеряли свои краски. На самом деле, в сезон Мифрид всё становилось блёклым, словно выжженным, но среди пустых улиц и зданий это слишком уж бросалось в глаза. Ближе к центру города природа торжествовала. Всюду, куда хватало взора, можно было увидеть строения, полностью поросшие дикими стеблями. Не обошли они и детские площадки, лавки, беседки. Про себя Хино отметил, что сочувствует тем, кто когда-то жил здесь. «Теперь они мертвы, или влекут жалкое существование в Даллийском лесу, — и тут же осёкся, — и мы присоединимся к ним очень скоро». Ниес тяжело вздохнул. Он ожидал, что может случиться подобное, но не так скоро. Основной целью теперь было – найти безопасный дом для Рейны, а он уж как-нибудь разберется. Примкнет к военным отрядам, проникнет в Джинерал, вызволит отца. Несколько раз Хино думал о том, что затея абсолютно бессмысленна, и Генерис Калеви, скорее всего, мёртв. В этом была толика здравого смысла, но учёные всегда нужны. Значит, его не тронули бы даже посреди вооруженного конфликта.
Рейна вдруг остановилась напротив старого храма. Прямо перед ним гордо возвышались над землей огромные каменные глыбы. Особое место, оставленное в наследство потомкам цивилизацией, канувшей в небытие. Такие частенько находили при закладке городов, позже ставили храмы, но богов не осталось здесь. Ни живых, ни мертвых, Хино знал это наверняка. Рейна вгляделась в изящный лик, высеченный на одном из постаментов. На каждом из них были лица: молодые, старые, красивые, уродливые. Всего двенадцать богов. Двенадцать идолов, стоящих перед храмом, словно стражи. Волей совпадения или нет, вокруг стало тихо и как-то особенно душно.
— Место песен, — прошептала девочка.
Она читала о них в книгах, но никогда не видела. Высокомерные взгляды каменных исполинов вызывали в ней трепет. «Словно смотришь в лица призраков», — отметила Рейна.
— Им больше четырех тысяч циклов. Представляешь?
Хино старался говорить тихо.
— Я слышу голос.
— Голос? – удивился ниес, — Ты уверена?
— Чш-ш, — отмахнулась девочка, нагнулась и принялась что-то высматривать в траве. Действительно, стоило чуть сосредоточиться, как откуда-то раздался едва слышный прерывистый звук, напоминающий речь, искаженную помехами.