Тишина упала на пирс, тяжёлая, как мокрый снег. Алексей стоял, тяжело дыша, и смотрел на свои руки. Тени вернулись к нему, послушные, но живые. Он чувствовал их — холодные, текучие, как вода, и в то же время твёрдые как сталь. Что это было?
Девушка поднялась, убирая меч в ножны. Её янтарные глаза остановились на нём, и в них мелькнуло что-то — удивление? Благодарность? Она шагнула ближе, и Алексей невольно отступил.
— Ты… маг? — спросила она. Голос был мягче, чем раньше, но в нём всё ещё звенела сталь.
— Я… не знаю, — выдавил он. Это была правда. Он никогда не понимал, что с ним происходит, и уж точно не хотел разбираться в этом посреди войны.
Она посмотрела на него долгим, изучающим взглядом, а потом протянула руку. На её ладони лежал маленький амулет — чёрный камень, оправленный в серебро, с вырезанным символом, похожим на спящего дракона.
— Возьми, — сказала она. — Это твоё.
— Что? — Алексей нахмурился, но она уже вложила амулет ему в руку. Камень был тёплым, почти живым, и от него исходил слабый пульс, как биение сердца.
— Меня зовут Акико Такамура, — добавила она, и в её голосе мелькнула тень улыбки. — Запомни это имя. Мы ещё встретимся.
Прежде чем он успел что-то сказать, она повернулась и исчезла — не ушла, а именно исчезла, растворившись в воздухе как дым. Алексей остался один посреди пирса, сжимая амулет и слушая, как где-то вдали гремят пушки. Тени у его ног шевелились, будто ждали приказа, а в голове крутился только один вопрос: что, чёрт возьми, сейчас произошло?
Он не заметил, как с неба посыпался пепел — мелкий, серый, как предвестие чего-то большего. Война была только началом.
Алексей стоял, сжимая амулет, и смотрел туда, где только что растворилась Акико. Её имя — Акико Такамура — звенело в голове, как отголосок колокола, но он не мог понять, почему оно кажется знакомым. Ветер гнал по пирсу клочья дыма, и пепел оседал на его мундире, смешиваясь с грязью и солью. Где-то вдали снова ухнула пушка, но теперь звук казался приглушённым, словно война отступила на второй план, уступив место тому, что только что произошло.
Он опустил взгляд на амулет. Камень в его руке был гладким, тёплым, и от него исходило слабое свечение — едва заметное, но реальное. Алексей провёл пальцем по вырезанному символу, похожему на дракона, и почувствовал, как что-то внутри него отозвалось. Тени у его ног дрогнули, словно услышали зов, и на миг ему показалось, что они шепчут — неразборчиво, но настойчиво. Он тряхнул головой, прогоняя морок. Это всё усталость, сказал он себе. Или шок. Или то и другое вместе.
— Волконский! Ты оглох, что ли? — голос Фёдора вырвал его из оцепенения. Старик ковылял к нему, опираясь на кривую палку, что заменяла ему трость. Его лицо, и без того сморщенное, теперь было перепачкано сажей, а глаза блестели от смеси страха и злости. — Чего застыл? Японцы лупят по гавани, а ты тут как столб! Бери ноги в руки, пока нас всех не накрыло!
Алексей кивнул, но не двинулся с места. Он сунул амулет в карман мундира, чувствуя, как тот оттягивает ткань, будто весил больше, чем должен. Фёдор, не дожидаясь ответа, схватил его за рукав и потащил к складу.
— Дурень ты, Волконский, — ворчал старик, пока они пробирались через толпу. — Война кругом, а ты пялишься в пустоту. Небось девку какую приглядел, да? Бабы до добра не доводят, уж поверь мне.
Алексей промолчал. Он не стал рассказывать про Акико, про убийц, про тени, что сами бросились на врага. Фёдор всё равно не поверит — старик считал магию сказками для богатых да спятивших. А может, и правильно считал. Алексей сам не знал, во что верить.
Они добежали до склада как раз вовремя — новый взрыв прогремел совсем близко, и крыша над соседним пирсом рухнула, подняв облако пыли. Вокруг кричали, кто-то молился, кто-то ругался. Алексей прислонился к стене, переводя дух, и впервые за день почувствовал, как дрожат руки. Не от страха, нет — от чего-то другого. От силы, что бурлила внутри, непривычной и чужой.
— Ты в порядке, парень? — Фёдор хлопнул его по плечу, глядя с неожиданной тревогой. — Бледный ты какой-то. Не ранен?
— Всё нормально, — соврал Алексей, отводя взгляд. Он не хотел объяснять, что творится в его голове. Как рассказать, что тени, которые он всю жизнь считал пустяком, вдруг ожили? Что они слушались его, как собаки слушают хозяина? И что эта девушка — Акико — знала больше, чем сказала?