— Но, — прибавил Бессонов, — врачи-психиатры будто бы сказали, что подобное бывает. При наличии психических потрясений может выпасть из памяти все наносное, а основное остается. Так как основным для младшей дочери Николая II был все-таки русский язык, то она его и сохранила.
Затем надвинулся 1923 год. В Биркенвердер неожиданно приехал «Око». Он был когда-то моим подчиненным по «Азбуке» и носил такой псевдоним. Полковник Петр Титыч Самохвалов (а это был он) сообщил мне сенсационную новость: меня приглашают к генералу фон Лампе, который был представителем Врангеля в Берлине. И тоже был когда-то в «Азбуке» под шифром «Люди», и работал вместе со мною затем в газете «Россия»11, издававшейся в Екатеринодаре. Он сохранил со мною наилучшие отношения. И еще сообщил мне «Око»: сейчас находится в Берлине генерал Климович, в прошлом начальник жандармов, ныне состоящий при Врангеле в Югославии. Я немедленно отправился в Берлин.
У Лампе нас оказалось четверо: сам фон Лампе, Климович, сенатор Чебышев и я. «Око» не присутствовал на этом заседании. Фон Лампе объяснил, почему он пригласил нас:
— Я жду «человека оттуда».
«Человек оттуда» появился точно, и это было для него характерно. Это был Александр Александрович Якушев, в прошлом действительный статский советник, инженер, специалист по внутренним водным сообщениям. Свой доклад он начал примерно так:
— Разумеется, вы не обязаны мне верить. Но все же, думаю, вам будет интересно меня выслушать. Не думайте, что Россия умерла под советской властью. Она живет, она мыслит, она страдает, но не пассивно — она борется. Я стою во главе организации, носящей условную кличку «Трест». Тресты у нас вообще в моде. Особенно популярен так называемый ТэЖэ, то есть трест жировой, под которым скрывается высокосортное мыло, всякие дамские ухищрения, в том числе пудра «Коти» из Парижа. Эта пудра получается контрабандой, а еще контрабандисты любят фальшивые зубы, товар ценный и легкий. Но мы трест без спецификации. Это подпольная организация, сильная и смелая. Естественно, что вас прежде всего интересует, какова наша программа. Очень простая. По аграрному вопросу для крестьян синяя бумажка, то есть купчая или данная на землю. Это все, что надо мужикам — они хотят быть законными собственниками той земли, которую они получили незаконно. Мы уверены, что при укреплении мелкой частной собственности земледелие процветет, а с ним процветет и Россия, ибо земля — ее основа. Ну, конечно, мы будем поддерживать промышленность, особенно казенную, приспосабливая ее, главным образом, к нуждам земледелия. А что же мы хотим дать интеллигенции? Немножко свобод: печати, союзов, собраний и так далее. Немножко, потому что много свободы приносит вред, как мы узнали это из практики Государственных Дум. А как мы мыслим себе будущую власть? Во-первых, приход ее не должен быть в форме революции, а в форме дворцового переворота и без кровавых жестокостей. Когда этот переворот произойдет, мы хотели бы поставить единоличного, крепкого и популярного Верховного Правителя. Он напрашивается сам собой. Прошло еще немного времени после окончания войны, и каждый бывший солдат русской армии помнит имя главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Его мы видим Верховным Правителем. Вот и все.
Если вы хотели бы проверить мои слова, то я приглашаю кого-нибудь из вас или других лиц, известных в эмиграции, тайно посетить Советскую Россию. Я не могу обещать полную безопасность. Это все же будет опасно. Но для наших гостей мы сделаем все возможное, а мы кое-что можем.
На этом Якушев кончил. Насколько я помню, никаких вопросов ему задано не было. Говорил он уверенно, с манерами человека, который знает себе цену.
Лампе поблагодарил его, и Якушев ушел. После его ухода мы высказались. Трое из нас — Лампе, Климович и я — выразили доверие Якушеву. А сенатор Чебышев сказал: