Позже, когда Мария Дмитриевна уехала из пансиона-ресторана, я приезжал на Блед с Тосей, младшей сестрой новой жены Александра Дмитриевича Билимовича.
На Бледе был остров — высокая скала, — на которой стояла церковь. Мы взяли с Тосей лодку и поплыли. Она была веселая и неглупая девушка, с ней было приятно. Лодочник причалил к высокой каменной лестнице. Мы поднялись и вошли в храм. Не было никого. Из-под купола спускалась до пола обыкновенная веревка. Тося знала, что надо дергать за эту веревку, пока колокол не зазвонит. Это было не так просто сделать — синусоида веревки энергично бежала вверх, но звона долго не было. Наконец, колокол ударил и Тося просияла, потому что зазвонивший колокол возвещал удачу. Я знал, какой удачи она хочет. В это время отношения у моего сына Димы уже достаточно испортились с его женой Таней Билимович. Тося это знала, и перед ней открывалась перспектива.
В конце концов она вышла замуж за Диму, но прошли годы, прежде, чем это произошло. Умерла она от рака в Америке, оставив Диме сына Василия, моего внука.
В Любляне я, между прочим, занимался местным отделением Трудового Союза «Нового поколения». Меня просили учить их красноречию или, как они выражались, «умению говорить». В общем, у них была плохая дикция. Я знал средство и заставлял их говорить шепотом так, чтобы было все слышно.
Тося была талантливой ученицей. У нее был красивый великорусский говор «с продрожцей» и музыкальный звук голоса, быть может, унаследованный от ее отца-итальянца. Ее фамилия была Гваданини.
Союз «Нового поколения» — дитя эмиграции — объединял часть молодежи, объявившей себя смертельным врагом советской власти. У него была своя программа, которую новопоколенцы должны были знать назубок. Но не это было важно. Для них характерен был запал. Почти все это были круглые бедняки, равнодушные к благам мира сего. Они себя воображали в роли российских эсеров, то есть террористов, и мечтали кого-нибудь убить.
Это им иногда удавалось, но не в России, а в эмиграции. Конради убил советского представителя в Швейцарии Воровского. Был шумный процесс, защищал Конради швейцарский адвокат Обер, и убийца был оправдан. В Варшаве убили советского посла Войкова. Убийцей был, кажется, Коверда.
Такая политика новопоколенцев была совершенно ошибочная. Большевиков совершенно нельзя было свалить путем индивидуального террора. В конце концов покушения стали не удаваться, и руководители этого союза пришли к заключению: «Лучше ничего не делать, чем слушать панихиды».
В Любляне был свой отдел новопоколенцев, и в нем принимал участие мой сын Дмитрий, его первая жена Таня и будущая — Тося.
Больше, чем в Любляне, я занимался с новопоколенцами в Белграде, где был европейский центр этого союза. Там был устроен так называемый семинар, в котором принимали участие восемь юношей. Вот с ними я и занимался, стараясь отвлечь их от булавочных уколов, когда неизменно ломались только булавки. Мне хотелось, чтобы они больше думали, чем чувствовали. Свое первое занятие я начал примерно со следующего вступления:
— Допустим, в стране произошел переворот. Кто его совершил, говорить не будем. Но мы будем говорить о том, когда, я имею в виду в какое время года, он был сделан.
Тут я сделал паузу и увидел недоумение на всех лицах. Я продолжал:
— Время года имеет самое важное значение. Если надвигается весна, то нужно думать о посевах, потому что для посева необходимо зерно. Благодаря перевороту никакого зерна не будет в запасе. Тогда его надо доставать за границей. А с этим неизбежно связаны отношения с державами, которые могут дать зерно. Это означает, что время, когда произойдет переворот, продиктует ту или иную международную политику. Иначе будет голод, а новое правительство станет ненавистным.
В этом направлении я старался пробудить в них мышление, но это было почти безнадежно. Я говорил:
— Переворот произошел, вы на радиостанции, народ ждет вашего обращения к нему. Говорите!
Никто ничего не говорил, им просто нечего было сказать. Они хотели перемены, но ощущать себя ответственными за эту перемену они не хотели. «Все образуется каким-нибудь образом само собой», — думали они и дальше этой мысли не шли. Это значило море крови.
В конце концов, это новое поколение также неспособно было мыслить, как и старое, которых они называли «трупами». В итоге, когда дело пошло серьезно, то «трупы» взяли винтовки в руки и кое-что делали. Они пошли неправильным путем, так как поступили под команду немцев и образовали так называемые шюцкоры32, то есть некие батальоны для охраны складов разного рода.