– Там мой бывший дом.
– Я знаю. Твой особняк цел и невредим. Хвала Аллаху!
– Господин майор, хочу с вами посоветоваться как с шефом Отдела специальных расследований.
– Бывшим шефом. Такой службы в стране больше нет. Прибегаю к помощи Всевышнего Аллаха от проклятого шайтана! Я тебя слушаю.
– Вы бы стали грабить гражданских людей ради благого дела?
– Нет.
– Вот так сразу ответили?
– Да.
– И не спросите, для какого дела?
– А я совсем не удивлен. В прошлый раз ты звонила из Лондона и сначала поведала мне об удачной покупке твидового пальто в районе Оксфорд-стрит, а потом попросила рассказать о способах обезвреживания противопехотной мины-«чернильницы».
– Тут в Европе теракт за терактом. Надо быть готовой ко всему.
– А в Париже ты приобретала дизайнерский костюм в универмаге «Галери Лафайет». А у меня уточняла, какие боеприпасы к пулемету «Утес» более эффективны в борьбе с низколетящими воздушными целями – патроны МДЗ или БС.
– Я решала кроссворд в ресторане Kaspia, пока ждала карпаччо из лосося.
– Ты по-прежнему работаешь в организации по защите прав мигрантов?
– Да, и недавно стала координатором по странам Северной Европы.
– Поздравляю. Хвала Аллаху! Но ты же сказала, в этом твоем Скагене нет арабов.
– Здесь полно африканцев. Беспокойный народ. И время от времени у них возникают странные вопросы.
– Береги себя.
– Мне пора идти, господин майор.
– Постой… Кажется, ты хотела продолжить расследование обстоятельств убийства твоей матери…
– Да… И я наводила справки в транзитных центрах мигрантов в немецкой Баварии. И здесь в общинах беженцев.
– И что удалось выяснить?
– Моя мама работала в Ливии и имела отношение к Муаммару Каддафи.
– О Аллах!
– Говорят, в Триполи ее ранили, но она сумела скрыться.
– Чем же она занималась у Каддафи?
– Не знаю, но я работаю над этим. Мне пора, господин майор.
Она выключила спутник, засунула под сиденье, где лежала тактическая кобура с пятнадцатизарядным «глоком», положила руки на руль и вздохнула. В свои двадцать пять она не знала ни одного мужчины, а ко-гда приходили в голову постыдные мысли, мучилась потом страшно. Если бы сейчас речь зашла о возможности серьезных отношений с кем-нибудь, первым и единст-венным в списке оказался бы ничего не подозревающий Стайер.
Господин майор помог ей бежать из Йемена, посадив на частный реактивный самолет, вылетавший в Европу. Вместо Германии она оказалась на окраине пустыни Сахара. Позднее, уже в середине лета набрала спутниковый номер Стайера и неожиданно для самой себя вдруг соврала, что находится в магазине в центре Парижа. Он за нее обрадовался. По-настоящему обрадовался. Тогда, в начале крутого подъема, ей надо было остановиться, но она упрямо на пониженной передаче двигалась на эту гору вранья, и теперь затормозить было непросто… Свободно болтать о Скандинавии позволяли знания, почерпнутые в детстве из щедро иллюстрированной книги «Хюгге – подоплека датского счастья» Биллема Приора. Эта пухлая книженция о спонтанном потоке скандинавского уюта лежала на ее письменном столе рядом с «Законами войны почтенного учителя и генерала Ли Му». В последние месяцы ей часто снились одни и те же фантазии о будущей жизни в Скандинавии. Она сделает у датчан карьеру, но потом обязательно вернется на родину, в горный Йемен.
Прямо сейчас возвращение невозможно и очень опасно… Наемник Гленн, инструктор по боевой подготовке в академии, нередко повторял курсантам: «Лучшее лекарство от депрессии – подцепить красивую телку в баре, но поскольку вы сами девушки, да еще и мусульманки, то извините, пожалуйста, – пятьдесят отжиманий от пола на кулаках. Упор лежа принять!»
Она отошла подальше от лагеря, сняла куртку, легла на чуть теплый песок и медленно поднялась на кулаках.
– Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…
Со стороны бивуака послышался шорох шагов. Ей пришлось подняться. Отряхнула песок с рук и коленей.
– Ты беспокоишь меня гораздо больше, чем этот наш непоседливый паренек, мадемуазель Медина, – сказал дядюшка Орион. – Так что тебя не устраивает?
– Позавчера в штабе командующий выставил меня за дверь. И мне до сих пор неизвестны детали операции.
– У командующего просто нервы пошаливают.
– Они у него не пошаливают, когда он поручает мне кое-какие дела.
– Мадемуазель Медина, наши с ним отцы боролись за независимость туарегов еще в шестидесятые; мы сами участвовали в туарегском восстании девяностого года. Я неплохо знаю его… В общем, можешь спрашивать, отвечу на любые вопросы.
– Французские репортеры прилетели в Тимбукту на транспортном самолете. Они и обратно могли бы улететь с военными. Быстро и безопасно. Почему собрались ехать на машинах?