— Вы говорите о последней модели?
— Разумеется.
— Ее испытали только на полигоне. Надо устранить кое–какие конструктивные недостатки… — ответил военпред. — Над этим сейчас работают.
— Кто именно?
— Локтев. Вернее, все конструкторское бюро, человек двадцать. В том числе и несколько начальников цехов. Мезенцев, например. Он ведь начальник девятого…
— Еще один вопрос, Кузьма Васильевич. Скажите, изменения, которые будут внесены в проект, существенны?
— Этого я бы не сказал. Машина уже отработана. Надо ее отладить, и только.
— А в записной книжке Николая Николаевича не могло быть каких–нибудь записей… Ну, как бы вам сказать…
— Думаю, что не было.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Спросите у Николая Николаевича, он подтвердит.
У Мещеряка отлегло от сердца. Из гостей, которые были вчера у Локтевых, только Титова не имела понятия о том, какие записи делал конструктор. И она могла предположить, будто его книжка представляет особый интерес…
Круг сужался. Что бы там ни говорил майор Петрухин, но ни Мезенцевы, ни тем более подполковник Белых к этой истории отношения иметь не могли. Майор искал не там, где следовало…
— Вы даже не представляете, как важно то, что вы сказали. Спасибо вам, Кузьма Васильевич…
— Что вы… — голос подполковника дрогнул. — А я думал, что вы подозреваете меня. Майор… — Он закашлялся. Потом спросил хриплым изменившимся голосом: — У вас случайно закурить не найдется?
Мещеряк достал кисет, оторвал кусочек газеты. Когда он повернул колесико зажигалки, яркая капелька пламени повисла на ее фитиле.
Все так же порывами налетал ветер и зло шумели деревья. И пусто шелестели под ногами прошлогодние листья. И пугливо трещал обломник. Мещеряк и Белых тли через лесок.
— Вы домой?
— Домой, — подтвердил Белых. — Забрал вот свои сапоги из починки…
Подполковник был в ботинках. Локтем он прижимал какой–то сверток.
— Хромовые?
— Кирзовые. Такие же, как у вас… Свои хромовые я давно сносил. Да здесь они и не нужны.
— Стоптались?
— Пришлось набить подметки. Резиновые. И за то спасибо. Две недели их продержали в мастерской. У них там полтора сапожника…
Белых отвечал отрывисто. Вот и этот капитан интересуется его сапогами.
— Как же вы в ботинках–то?
— А так и ходил, — ответил Белых жестко. — Ваш Майор этим уже интересовался. Спрашивал, в чем я разгуливал у Локтевых под окнами. А я, надо вам знать, не разгуливал.
— Знаю, — сказал Мещеряк.
— Знаете? А задаете вопросы…
— Это моя обязанность, — Мещеряк улыбнулся. — И спрашивать, и знать… Кстати, под окнами Локтевых в мужских сапогах разгуливала женщина.
— И вы ее знаете?
— Нет еще. Но буду знать, — ответил Мещеряк. — Вы в этом домике живете?
— Снимаю комнату, — ответил Белых. — Видите окно? Это мое… Я могу идти? В таком случае разрешите откланяться…
Его голос все еще был сух и враждебен.
— Напрасно вы так… — Мещеряк покачал головой. — А я собирался пригласить вас на чашку чаю. К Локтевым… Они, правда, меня не уполномачивали, но я беру на себя смелость…
— Меня?..
— Вас, Кузьма Васильевич… И я очень прошу вас придти. Поймите меня правильно…
— Как вам будет угодно, — ответил Белых.
Они простились, и Мещеряк направился к Локтевым. На крыльце он веничком счистил с сапог налипшую грязь и позвонил. Открыл ему конструктор.
— Входите… Я один. Жена повезла сынишку к врачу. Гланды… Они скоро вернутся. Чай пить будете?..
— Не откажусь, — ответил Мещеряк.
Локтев достал из буфета чашки, принес из кухни эмалированный чайник, поставил на стол сахарницу, в которой лежали слипшиеся конфеты–подушечки с кислой начинкой. Видно было, что он любил хозяйничать по дому.
— Вам покрепче? — спросил Локтев. — А вот и мои…
Проследив за его взглядом, Мещеряк увидел через окно, как по дорожке, держа сына за руку, идет Анна Сергеевна.
Еще через минуту она уже вошла в комнату — быстрая, морозно пахнущая холодом, бодрой апрельской свежестью и, стремительно сорвав с головы шапочку, резко тряхнула головой, рассыпав по плечам серебристо–пепельные волосы. Не стесняясь Мещеряка, она подставила мужу для поцелуя щеку.
— Ну как? — спросил Локтев.
— Ничего страшного. Врач сказал, что еще не надо… — А повернулась к Мещеряку. — А мы вас ждали к обеду. Где ваш товарищ?..
И ярко, открыто посмотрела на него своими оттаявшими уже, чуть влажными глазами.
— Нечаев? Он в городе… — ответил Мещеряк. — Быть может, приедет попозже. Вам мало одного непрошеного гостя?