— Присядьте, товарищ подполковник, — Мещеряк придвинул ему стул. — Боюсь, что дело серьезное.
— Благодарствую… — Подполковник грузно опустился на стул и протер платочком стеклышки пенсне.
— Итак… — повторил майор Петрухин, глядя на конструктора.
— Не знаю, право, с чего начать… Сегодня вечером… Нет, пожалуй, придется начать издалека… Какое–то случайное стечение обстоятельств. Нет, я опять не то говорю… Я, разумеется, понимаю, что вас интересуют только факты. Но сейчас я просто не способен… Вы должны меня понять. Я постараюсь рассказать все, а вы уж сами решайте, что важно, а что нет… Постараюсь припомнить…
— Вот именно, — многозначительно произнес майор Петрухин. — Мы вас слушаем.
Мещеряк закрыл глаза. У него было такое чувство, словно в столовую залетела какая–то пичуга и бьется в ней, натыкаясь на стены. Этой пичугой был голос Локтева. Вышагивая по комнате из угла в угол, Николай Николаевич Локтев отрывисто бросал слова. Он не скрывал своего волнения, своей растерянности. Кто мог знать, что такое случится? И где, в его собственном доме?.. Когда он приближался к сюлу и останавливался возле жены, она пожимала его руку, как бы прося успокоиться.
У Локтева были умные глаза. Но когда он отходил от стола, освещенного пятилинейной керосиновой лампой (силовая завода, снабжавшая электроэнергией поселок, отключала «жилой сектор», когда в одиннадцать, а когда в половине двенадцатого), его изможденное лицо становилось как бы гипсовым, и на нем пусто чернели глазницы.
Сбивчивый рассказ Локтева сводился к следующему.
Несколько дней тому назад, а точнее в среду, конструктор простудился на полигоне. Там испытывали… Впрочем, уточнять нет необходимости. Так вот, врачи запретили Локтеву выходить из дому. Категорически. И он, чтобы не терять времени даром («Трудно, знаете ли, сидеть без дела, когда каждая минута на учете»), попросил привезти ему небольшой чертеж. Это никого не удивило — такие случаи бывали и раньше, и третьего дня подполковник Белых лично доставил Локтеву на дом чертеж детали «16–а».
— Я привез его на машине, — подтвердил Белых. — Мне было по пути. Я ведь живу поблизости.
Обычно Локтев работал дома по вечерам и ночью. Тогда легче сосредоточиться. Все в доме спят, никто не мешает…
— Нельзя ли уточнить, кто именно может вам помешать? — спросил майор Петрухин.
— Ну, жена, сынишка… — Локтев остановился в недоумении. — Можно продолжать?
Мещеряк ему кивнул. Разумеется.
Но сегодня… — нет, теперь уже надо говорить — вчера, — Локтеву не удалось поработать. Часов в восемь вечера к ним пришли гости. Решили его навестить. Кто именно? Подполковник Белых (подполковник кивнул), инженер Мезенцев из механосборочного цеха с женой и Вера Васильевна. Ее все знают. Одинокая женщина. Ее муж, который был заместителем директора завода, теперь в армии. Как его фамилия? Титов, Виталий Арсентьевич Титов…
Так вот, пришли гости… В разное время. Ведь это не был званый вечер. Просто зашли проведать больного и посидеть за чашкой чаю. На сей раз они против обыкновения даже не играли в лото. А в начале двенадцатого все разошлись. Им ведь рано вставать.
— Минутку… — майор Петрухин поднял карандаш. — Гости ушли вместе?
— Дай бог памяти… Нет, конечно. Первым поднялся Кузьма Васильевич, за ним — Мезенцевы. А Титову Анна Сергеевна сама проводила до калитки. Титова живет через Дорогу, в семьдесят пятом номере.
— Она у нас трусиха, — Анна Сергеевна усмехнулась не без превосходства. — Я ее всегда провожаю.
Затем Локтева вернулась в дом, убрала со стола посуду. Тем временем Локтев зашел в спальню, облачился в куртку и, поцеловав спящего сынишку Юрика, решил, что поработает еще с часок. Но когда Локтев в темноте вошел в кабинет, ему ударила в грудь струя холодного воздуха…
— Я достаточно подробно излагаю? — спросил Локтев. На сей раз он обратился к Мещеряку.
— Вполне. Продолжайте, — ответил Мещеряк.
— Даже слишком подробно… Нам все эти детальки ни к чему, — вмешался Петрухин. — Нельзя ли покороче?
— Тогда я подумал, что жена забыла закрыть форточку, — сказал Локтев. — И сразу…
— Нас не интересуют ваши догадки и ощущения, — Петрухин накрыл широкой ладонью папку. — Прошу на отвлекаться.
— Как вам будет угодно.
Локтев закусил губу. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. В конце концов он не мальчишка, а главный конструктор!.. Но, поняв, видимо, что с майором бесполезно спорить, он усилием воли заставил себя продолжить рассказ.
Итак, он зашел в кабинет и зажег свечу. Тогда он увидел, что дело не в форточке. Было выбито окно… Несгораемый шкаф, стоявший в углу, был открыт. Чертеж!.. Он бросился к шкафу. Но чертеж был на месте. Только его записная книжка куда–то запропастилась. Но в сейфе она не лежала… Хотя, возможно, он впопыхах и засунул ее куда–нибудь. Такая, знаете ли, книжица в желтой коже… Она несомненно найдется. Но несгораемый шкаф и окно…