Мысль о том, что скоро он выберется отсюда, привела киммерийца в хорошее расположение духа, но вот оскудение ладжауровой жилы заставляло сильно беспокоиться. «Допустим, я не буду давать ему камень, а он не будет давать мне еду, — прикидывал Конан. — Три-четыре дня я без пищи протяну, не впервой. Но свет, он же не даст масла для лампы! — Эта мысль заставила варвара похолодеть. — А в темноте много не нарубишь… Это почти конец, но выхода нет, надо провести туннель как можно дальше. Плевать на его бобы! Пусть сам жрет это пойло, шакал пегий!»
Он начал рубить проход, решив, что потом наколет немного камня — как уж получится. Может быть, еды этот ублюдок все-таки даст. Но главное — это своя работа, не подыхать же здесь!
Поначалу работа шла легко: проход углублялся и углублялся, и вот его длина уже достигла двух Конановых ростов.
Киммериец сполз вниз, раскидал породу по полу, потому что куча стала так велика, что заполнила всю середину пещерки. Он посмотрел на свой измеритель времени: скоро уже и вечер, надо пробить еще хотя бы на локоть.
Вернувшись в свой лаз, варвар приладил лампу и полулежа начал долбить дальше. Порода попалась крепкая, почти не поддающаяся ударам кирки. В чем дело, неужели напал на гранит или что-то в этом духе? Конан поднес лампу поближе к камню. Ладжаур?! Он стер пыль, вглядываясь повнимательней. Сомнений не было — это жила голубого камня. Киммериец стал острием кирки раскапывать породу, стараясь определить, как расположен ладжауровый слой. Жила уходила куда-то вниз и вбок и была очень богатой — локоть, даже больше локтя толщиной. «Благодарение Митре! — возликовал киммериец. — Какой камень! Из него можно сделать великолепные чаши! А сколько они будут стоить!»
Он сполз вниз и присел отдохнуть, продолжая представлять себе, какую вещь можно сделать из такого большого камня. Однажды он видел в доме у какого-то купца такую чашу, но не взял, потому что вещь хоть и дорогая — очень дорогая! — но слишком приметная; замучаешься потом продавать. Обычно ладжауровые изделия стоили столько серебра, сколько могли вместить, — а это много, очень много. «Надо будет сговориться с этим ублюдком! — решил Конан. — Никуда он не денется, не сможет отказаться от большого куска ладжаура! Может, удастся даже вина вытребовать!»
Он уже четвертый день без вина! Только вода из этого вонючего бурдюка! Демоны! Конан взглянул на миску: больше половины. Варвар вернулся в свой забой и, пользуясь молотком и металлическими стержнями, которыми снабдил его Дархун, выковырял огромный кусок ладжаура — величиной с бурдюк. Радуясь удаче, киммериец наколол большую кучку камней помельче. «На пару дней хватит, — подумал он, — а там, если не оставят своей милостью боги, они уже и не будут больше нужны…»
Заснул он очень довольный, хотя в животе и урчало от голода — количество бобов было, может, и достаточным для бездельничающего заморанца, но уж никак не для работающего в поте лица киммерийца.
* * *Видимо, хорошее настроение действует на продолжительность сна: на следующее утро киммериец проснулся гораздо раньше, чем Дархун завозился наверху у люка. Ополоснув лицо, варвар почувствовал себя на удивление свежим, словно и не просидел четверо суток в душном подземелье.
— Ну что, сын крысы? — приветствовал его Дархун.
— Сам ты гадючий сын, — не остался в долгу киммериец. — А вот это видел?
Он поднял на руках голубой монолит, и очередные ругательства, готовые сорваться с Дархуновых губ, словно наткнулись на препятствие: пегий только изумленно замычал.
— Ну что? — торжествующе продолжал варвар. — Хочешь такой камешек?
— А он и так мой. Куда ты денешься?
— Врешь, помет шелудивой верблюдицы, — удовлетворенно отозвался варвар. — Смотри, сейчас трахну его о стенку, и будет тебе много-много маленьких камешков на бусы девушкам.
— Стой! — завопил Дархун, протягивая вниз руки. — Стой! Я не дам тебе еды, если ты это сделаешь!
— Подавись ты своими бобами! — не сдавался Конан. — Вот они где у меня! — Он провел ладонью по шее. — Жри их сам, а за такой камень мог бы дать и чего-нибудь поприличнее. А не хочешь, как хочешь. Спускайся сюда и руби сам!
Киммериец сделал вид, будто разговор окончен, и стал медленно спускаться, оставив монолит на площадке — пусть этот недоносок посмотрит хорошенько!
Прошло некоторое время.
— Киммериец! — услышал Конан.
Он вскарабкался по лестнице и взглянул вверх. На веревке спускалась большая бадья, из который доносились призывные ароматы, искусившие бы желудок любого неравнодушного к пище человека. В душе Конан возликовал, но виду не подал. Не спеша, обстоятельно поставил он бадью на площадку и заглянул внутрь. Запахи не обманули: громадный кусок копченого свиного бока, свежие лепешки, аппетитно прожаренная, только что с вертела, курица и большой кувшин вина. «Ишь как его скрутило, — пробуя напиток, подумал варвар. — Наверное, свой завтрак отдал, проклятый ублюдок. Хм-м, а винцо-то недурное». — Он приложился к кувшину еще раз.
— Ладно, сегодня боги милостивы к тебе, — захохотал киммериец, — так и быть, принимай!
Он запихал монолит в бадью, и сияющий от счастья Дархун принялся вытягивать наверх свою тяжелую добычу.
— Если будешь хорошо себя вести, — напомнил варвар, — то, может быть, тебе повезет еще разок.
Камень — чуть поменьше этого — был уже заготовлен и лежал в углублении пещеры.
Варвар спустился в подземелье и неспешно, смакуя, приступил к трапезе. Он мог бы сожрать все это в один присест, однако с сожалением прервал столь приятное занятие: надо и о будущем подумать — кто знает, может быть, и лишний денек придется здесь провести. Конан еще отхлебнул из кувшина и растянулся в гамаке, чувствуя в утробе приятную тяжесть. Он даже замурлыкал про себя какую-то слышанную в далеком детстве киммерийскую песенку, но тут же прервал это занятие и рассмеялся: «Увидел бы кто меня сейчас, так непременно подумал бы, что мозги у парня пошли набекрень, — сидит в вонючей пещере здоровенный баран и распевает детскую песенку. Хватит петь, пора работать».
Он последовал собственному совету, и дело пошло: камни, песок, глина так и летели из-под острия кирки. Прерывая работу лишь затем, чтобы на некоторое время вылезти из своего лаза подышать, варвар вкалывал так целый день. «Целую миску», — поправил он себя. И был прав, ибо миска почти наполнилась. Значит, наступила ночь. Конан почувствовал, что спасение близко: пошел почти сплошной сыпучий песок со вкраплениями беловатой глины. Он еще раз долбанул киркой, еще… Послышался удар о какое-то препятствие.
«Это еще что? — нахмурился варвар. — Неужели попал в фундамент или колодец?»
Он поднес светильник поближе и расчистил рукавом песок. В неярком свете лампы забелела шероховатая мраморная плита. Варвар отколол немного породы, стремясь обнаружить ее край. Короткое усилие, несколько комков глины полетели вниз, и наконец Конан увидел тонкий ровный шов и еще одну такую же уходящую в песок плиту.
«Демоны меня сожри! Что я, в склеп какой-то попал? Вроде бы не было там во дворе кладбища…»
Конан спустился вниз за молотком и принялся расчищать шов при помощи металлического стержня. Проковыряв отверстие, варвар засунул в него конец кирки и нажал. Он не видел, но почувствовал, что плита слегка подалась. Тогда киммериец нажал сильнее. Что произошло далее, он сразу не смог сообразить. Тоненькими струйками потекла вода, Конан нажал еще раз, откуда-то из-под плиты ринулся настоящий поток, и в мгновение ока он оказался на полу пещеры, которая превратилась в кипящий водоворот. Вместе с водой вниз хлынули комья глины вперемешку с обломками мраморных плит. Вода прибывала так быстро, что через несколько мгновений варвар уже не доставал ногами дна.
* * *