- Есть досмотреть господствующую высоту! – пришлось плюнуть и «мухой» нестись на торчащий в трехстах метрах холм. В конце концов, что тут необычного? – сломалась машина, вот на соседку и перегрузили весь вес что она везла,
С возвышенности аппаратура «коробочки» осмотрела окрестности в поисках противника и пригодных для засады мест. Первого обнаружено не было, но по одному из овражков слева от дороги автоматика даже решила отстреляться - ее тут же истерически поддержали в пару стволов со стороны колонны, нервы у всех были явно на пределе. Ответного огня не последовало и дозор двинулся назад, навстречу колонне, уже внимательней рассматривая обочины и окрестности. Разведка всегда проходит чуть не втрое больше, чем остальные…
Ровно посредине пути Василия, наконец, пробило понимание, что не так было в изменившемся следе шин - непонятные машины были пятиосными тягачами, и не так давно их вовсе не нагрузили, а наоборот - разгрузили и спустили воздух из трех колес с каждой стороны, чтобы замаскировать этот факт. Другого объяснения странный след не имел, и Савельев судорожно давил кнопку экстренного вызова на тактическом дисплее, в то время, как интуиция уже во всю глотку орала – «ты опоздал!».
Как обычно, эта зараза не ошиблась.
Война не понимает нас 2
Игорь мотылялся внутри душной провонявшей потом и страхом коробочки БМД. Жара, вибрация и духота буквально вынимали душу. В этом не было ничего непривычного, не одна тысяча километров пройдена в точно таком же «братском гробу», но война оказалась совсем непохожа на учения. Страх липким туманом висел в затхлом воздухе, выматывая быстрее и сильнее любых телесных страданий.
Совершенно убивала собственная беспомощность, понимание, что ничего от тебя не зависит, и твоя жизнь и жизнь товарищей может легко оборваться, если мехвод возьмет чуть правее… или левее… или будет продолжать двигаться прямо. Все теперь зависело от того, на какое число поставил неведомый сапер прибор кратности у закопанной на недосягаемой для саперного трала глубине мины.
А ведь надо еще постоянно наблюдать за мелькающей вокруг зеленкой, каждому нарезан «свой» сектор, в котором непрерывно дрожало не слишком четкое изображение, транслируемое камерами боевой машины. От этой непрестанной дрожи глаза лезли на лоб и слезились уже на десятой минуте, а неподвижные в реальности предметы обретали собственную жизнь. Еще сильнее «оживляло» пейзаж четкое понимание, что действительно где-то в этих зарослях затаился враг, рассматривающий тебя через прицел пусковой установки, или замерший с пальцами на пульте минного поля, дожидаясь, когда именно твоя машина войдет в створ…
Холодный пот крупными каплями висел на лбу и неприятно стекал между лопаток. Самое обидное, что Игорь никогда не считал себя трусом, да и не был им, но непрерывное ожидание лишало сил тело, а душу охватывало какое-то странное отупение, в котором чувствуешь приближение и неизбежность собственной смерти, но никаких эмоций это не вызывает, кроме одного желания – «скорей бы». Вот только, как ни парадоксально, а страха эта апатия совсем не притупляла, продолжая сосуществовать с ним в странном параллельном режиме. Оставалось только облизывать пересохшие губы, мечтая о глотке из фляжки, уже не первый час мучительно хотелось пить, но делать этого тоже нельзя – сержант таких люлей выпишет…
«О, вот и глюки пожаловали», - попытался мысленно пошутить сам с собой Игорь, - «сержант ведь – это я, а пить, зараза, все равно нельзя, но уже по другой причине – должен подавать пример и следить за бойцами. Иначе они всю воду враз выхлебают и станут вовсе ни на что негодны, а там от лейтенанта так прилетит, что люли от сержанта в учебке с ностальгической слезой вспоминать будешь».
С сомнением обежал взглядом своих подчиненных – большинство совершенно необстрелянных, только после этой самой учебки. У всех глаза оловянные и, скорее всего, уже ничего не видят, только Чурка, снайпер их отделения, имеет хоть какой-то опыт «командировок», он один и крутит постоянно головой, заставляя камеру компенсировать тряску и менять угол обзора. «Вот блин, какими все были орлами, а как дошло до дела – тока чурка и не спекся, впрочем, он к жаре привычный… ».
Игорь уже собирался «взбодрить» личный состав, когда Чурка вдруг вздрогнул.
- Отблеск виден, на холме там, – и ткнул пальцем в борт, полено нерусское. Вот ведь гадство – стоит о ком-то хорошо подумать, как он такое отчебучит…