Он даже вместо того, чтобы нырнуть в спасительное нутро «коробочки», остановился и посмотрел, как бородачи умудрились воткнуть снятую башню на место крышки «светлого люка» на своем сухопутном корабле. И даже не удержался от вопроса:
- Не уж-то по месту село?
Бородачи покосились, но один ответил:
- Дык, «доп.вариант»! Не только по месту, но и все нужные подкрепления есть – спокойно стрелять можно!
Капитан покивал, соображая, что ему на руки попала совершенно стратегическая информация, и прикидывая в какую же задницу они влетели, пытаясь нахрапом вломиться на эту планету. Но тут его отвлек другой бородач, хотя вместо бороды у него были шикарные усы, но не суть важно, и начал на карте показывать маршрут, которым стоит возвращаться к своим. Савельев глубокомысленно покивал соглашаясь, что нарваться на обратном пути на мину после всего пережитого было бы действительно глупо, и нырнул в спасительную темноту «бэшки».
Впрочем, темнота и покой внутри были относительными – через место, где раньше была башня, внутрь падал столб света, а все присутствующие нагло тормошили капитана, кривляясь и крича ему что-то важное, но доходившее будто через толстый слой воды. А ему хотелось одного – свернуться где-нибудь на полу, и чтобы никто его не трогал, но все лежачие места были заняты ранеными...
Потом в руку сунули фляжку, которую он машинально выхлебал, поперхнувшись только на последнем глотке – в желудке и голове рванули две сверхновых, а из глаз брызнули слезы, но пузырь, в котором он до этого пребывал, лопнул и разом навалились все утерянные чувства. Ныл раздолбанный в хлам двигатель, зад неимоверно трясли погнуты оси, в дыру в потолке задувал свежий ветерок, приносящий вонь горелых покрышек, а уши терзал рев личного состава:
- Силен капитан!! – орал ему прямо в ухо сержант, от избытка чувств молотя левой рукой по плечу, вторая у него весела на перевязи, - Стакана полтора спиртяги выхлебал как воду – мелкими глоточками!!! А мы уж думали, что хана тебе – ушел в себя и не вернулся! Да и видок у тебя был, аж этих перекосило …
Тут сержант понял, что ляпнул лишнее и отвел глаза.
- А что с видом-то?
Но тут в поле зрения появился другой боец с аптечкой и сунул под язык какую-то таблетку. У Василия были сильные сомнения, что лекарство стоит совмещать со спиртом, но он решил их пока не озвучивать, просто по той простой причине что следом боец вытащил из аптечки маленькое зеркало.
В нем отразилась вполне знакомая физиономия, вот только волосы, которые и раньше небыли избавлены от седины теперь радикально изменили свой цвет – на снежно-белый. И скрыть этого не мог даже густо лежащий поверх слой грязи.
***
А загадку, почему их просто отпустили, Савельев разгадал буквально спустя час. Как только немного улеглись треволнения, и стало возможным чуть-чуть спокойно подумать.
Все дело в том, что война, это не только тупое уничтожение противника. Основные бои невидимы и ведутся скорее за души, чем за тела. Лишних десять трупов на фоне уже произошедшего, погоды не делали совершенно, а вот десять человек, вернувшихся назад почти из двух сотен, да еще не просто вырвавшиеся, а отпущенные…
В общем, такой маневр противника нес посыл… пожалуй более разрушительный, чем простое поражение.
***
В принципе, в своих рассуждениях капитан был не так уж и далеко от истины. Не так далеко от него смешной пузатый человечек в этот момент развернул портативную антенну и через спутник-ретранслятор сбросил на один из замаскированных командных пунктов директиву. Это было совсем не боевое распоряжение, а просто команда - разослать на всех абонентов очередной звуковой файл. В рамках ведения идеологической воны и поднятия боевого духа – на Прерии наступала вторая ночь войны, и надо было поддержать решимость колеблющихся.
Отметив получение собственноручно посланного фала, человечек открыл его и вслушался в звучащие в наушника строки песни:
Вечерний свет в горах погас,
в ущелье сыро и темно,
вода во флягах, как вино…
Война не понимает нас.
Пусть оставались мы не раз
в ущельях с ней наедине,