- Но как же так…
- На войне всякое случается. Человек может быть ранен, отравлен, получить смертельную дозу облучения. Для него это возможность не быть обузой себе и товарищам, а сохранять боеспособность. До самого конца. Одиннадцать с половиной дней.
Вот так вот просто. Про «пятнадцатиминутку» Федор уточнять уже не стал – и так понятно. Зато собрался с духом спросить о главном.
- А я значит обуза! И значит, вы меня бросите! Счас она, - палец ткнул в фигурку уже практически добравшуюся до самого верха, - сбросит вниз веревку и привет – пойдете дальше своей дорогой… - горло перехватило и оставалось только отвернуться, делая вид, что сделал это ради того, чтобы помахать в ответ добравшейся до верха Зайнаб. Оттолкнуть прижавшееся к спине тепло решимости уже не хватило, как и сбросить обвившие руки.
- Ты молодец, Волчонок – про мешок как догадался?
Пришлось шмыгать носом и отказываться от незаслуженной похвалы.
- «Мешок» - это че?
- Понимаешь, собака на самом деле не по следу идет, а там, куда движение воздуха запах со следа относит. Запомни это на будущее. В таких местах, вроде этой скалы, движение воздуха образует как бы водоворот – «мешок» из которого ни один запах не вырвется, - ничуть не расстроившись из-за его неосведомленности, пояснила майор.
- А вообще, Волчонок, ты никакая не обуза, а боец, на которого только и остается надеяться. Ты понимаешь, погибнуть не страшно – выбирая такое дело, подобный исход естественно подразумеваешь. Страшно погибнуть, не оправдав доверие. Увы, такое тоже бывает. Жизнь она штука сложная. И так в этот раз так вышло, что выполнить нашу боевую задачу можешь только ты. Собственно, потому и на руках до сюда тащили – чтобы те, кто идет следом, о тебе ничего не знали. Значит, и твое исчезновение тоже не заметят. Но отказаться, конечно, можешь – ты присяги не давал, да и вообще…
Федор тяжело вздохнул – взрослые слишком часто врут, пытаясь обосновать свои решения чем-то значимым. Кажется, это называется «ложь во спасение», да и стоит взглянуть правде в глаза – он действительно обуза, значит неча кочевряжиться, жизнь есть жизнь.
- Что нужно сделать?
Улыбнувшись, майор сняла со спины зеленый тубус:
- Надо отнести эту вещь в указанное место и отдать человеку, который назовет пароль. – И, видя что мальчик замер с выпучив глаза на круг с жёлтым трилистником, поспешила успокоить: – Да это ерунда, за месяц таскания получишь дозу как домохозяйка от микроволновки за год, не больше.
- Я н-н-е боюсь, - до Федора, наконец, дошла серьезность задачи, и груз ответственности заставил сердце ухнуть в пятки. - А если н-некому будет отдавать?
Командир грустно улыбнулась, еще раз взъерошив многострадальный чубчик.
-Тогда выйдешь на связь с нами. А если не отзовемся… Что ж, ты уже взрослый мальчик, к тому же настоящий спецназовец – разберешься, куда применить от пяти до сорока килотонн… - в ответ на испытывающий взгляд оставалось только прикусить губу и кивнуть.
- Ну что ж, я верю в твою рассудительность. А теперь давай немного поучимся, пока девчата тебе рюкзак собирают.
«К бою изделие изготавливается так…»
***
Ну вот и все закончилось. И головокружительный подъем, когда ветер раскачивал на «паутинке» худенькое тело, а мимо проплывали прожилки и трещинки могучей скалы. Вниз он, как и советовали, старался не смотреть, хотя в данной ситуации это ни на что толком не влияло.
И краткое прощание Зайнаб: «Прощай, брат Волчонок». Ее последний доклад: «Командир, я тут на четырнадцать часов балок высмотрела». «Объявляю благодарность, орлица ты наша – туда и двинем», - и последний взмах рукой, прежде чем оттолкнуться и исчезнуть за кромкой. Сброшено вниз крепление «паутинки», и по дну ущелья ушла короткая цепочка фигур, отсюда размером не больше муравья. Кажется, замыкающая ему напоследок помахала, но с уверенностью это сказать сложно.
Теперь предстоит рассчитывать только на себя. И значит, десять раз подумать, прежде чем сделать. Это раньше он мог спокойно сгинуть без следа – мир бы и не почесался. Теперь же ему доверено дело, от которого зависят многие жизни.