Видимо часть мыслей отобразилась на роже – хреновый из меня агент. Расслабился.
- А что нам умный человек скажет?
Спросил бы кто из молодых, можно было б отшутиться. Или просто послать по дальше. Но взгляды отмалчивавшейся до этого момента «старшины» очень внимательны. Эти не упустят ни одного слова или интонации, так что пусть уж лучше знают, чем додумывают.
- Нам не пересилить…
Слова падают, как камень в трясину – беззвучно, но возникающая после этого тишина громче любого ора. Самый нетерпеливый из спорщиков вскакивает, открыв рот для гневной отповеди, но так и застывает с нелепо открытым ртом под пятеркой тяжелых взглядов. «Старички» пару секунд молча переглядываются, в итоге чего пара из них кивает, остальные покачивают головами скорее укоризненно.
- Веско сказано. Теперь скажи - на что тогда надеяться?
- Пока мы выезжаем только на умении прятаться, и то не всегда удачно… - окружающие хмуро кивают, причина сегодняшнего перелета кажется ни для кого не секрет, вот ведь блин «сарафанное радио» – это ж просто рай для шпиона! – …на знании местности, на заготовленных заранее сюрпризах и ходах. Да еще на том, что удается удержать самых больших энтузиастов от активных действий.
Кажется, пока со мной согласны, хотя упомянутые «энтузиасты» наливаются дурной кровью и готовы сожрать «умника» сырым, но даже у них хватает ума молчать в тряпочку – здесь не город, тут за слова принято отвечать. Конкретно.
- Всех этих финтов хватит дня на три. Потом самых больших дураков на командных постах у мы выбьем, а остальные резко поумнеют и научаться своей головой думать вместо исполнения идиотских приказов. И начнут работать законы войны – преимущество в технике, выучке, дисциплине и взаимодействии. А также самый главный закон войны – закон числа.
Даже «старики» смотрят удивленно, да уж, этого по «сарафанному радио» точно не передают.
- Против нас – десантная бригада, это три полка и вспомогательные подразделения - чуть больше десяти тысяч бойцов. У нас же… есть такое понятие – «мобилизационный резерв», обычно его считают на уровне десяти процентов от общей численности населения. Население тут особенное и, поставив в строй баб и ребятишек, этот лимит мы превысили многократно, но все равно на одного десантника приходится не больше двух бойцов. Один мужик и один сопляк, или баба против подготовленного и вооруженного по последнему слову бойца. Это, не говоря о том, что из оружия и припасов только то, что с собой, никакой промышленности что способна обеспечивать собственную армию у нас нет.
- Ну ты учитывай, что дома и стены помогают… Да и у десантуры припасов тоже не завались – портал-то тю-тю…
- Это да, и значить мы с ними в равном положении. Ключевое слово «в равном». Через три дня они с бардаком совладают, озвереют и начнут воевать уже не по приказу, а за погибших товарищей и из желания выжить самим. И начнется размен…
- Кхе, - решил прервать мои откровения Петрович, - «после этой охоты не будет ни человечка, ни волчонка – останутся одни голые кости». Но ты не юли, а ответь прямо – что ж нам, сразу сдаваться? Жизнь себе, лижа чужие сапоги, вымаливать?
«Хм, кажется, сейчас кто-то огребет…» - неодобрительное молчание вполне способно взорваться ненавистью.
- А ничего бы это не дало. Все прекрасно знают, с каким приказом они сюда прибыли – «всех под корень». А рассчитывать остается только на одно – что даже до военных дойдет, в каком мы все положении. И что они тут теперь надолго, если не навсегда. Значит надо не приказы оставшейся с той стороны Земли выполнять, а думать как дальше жить.
- Дядь Федь, - неожиданно звонко в тишине звучит мальчишеский голос. Это приставленный к костру пацаненок лет одиннадцати решил, что ему тоже есть, что сказать, - я же говорил, что это «китайский вариант»!