От всеобщего внимания мальчишка ежится, но вместо смущения бросается отстаивать свою позицию:
- Китай за свою историю пережил кучу нашествий. И практически ни разу не смог отстоять свою независимость. Не получалось у них объединяться шоб врагам навешать. Но зато все их завоеватели через некоторое время становились китайцами. Просто растворялись в покоренном народе, как крупица соли в воде.
Отметив снисходительно добродушные, а то и горделивые улыбки присутствующих, дескать: «И мы могем!» - спешу свернуть со скользкой темы.
- В конце концов, бригада – «это не только ценный мех». Это, в конце концов, три вертикальника, спутниковая группировка, новейший госпиталь, под тысячу единиц техники, несколько тысяч человек с высшим, пусть и несколько специфическим, образованием. Да в конце концов просто десять тысяч молодых парней. Это-то для Прерии, с ее катастрофическим дефицитом мужского полу. Да и просто – три полковых оркестра.
Давешний «попрыгунчик» рискнул было открыть рот на тему «наших баб, да никому», но получив тычок в бок от соседа, быстренько захлопнул поддувало, весь скривившись и скособочившись.
- Эт ты хорошо сказал, - ухмыльнулась бородатая личность через костер, - тока ничё, что мы сейчас, выходит, будущую собственную технику жгем и наших девок соломенными вдовами оставляем?
Все зашевелились, послышались смешки – такой взгляд на шкуру неубитого медведя был внове.
- Сначала надо волю переломить, а потом уж мечтать. Но главное - чтобы большой крови промеж нас не вышло, иначе остановиться будет ну очень сложно…
- Летит!
Уже в ходе погрузки в направленный на эвакуацию госпиталя санитарный самолет - мне, как самому негабаритному, досталось царское место позади пилота, а вот всем остальным пришлось примерить «деревянные пижамы» (* подкрыльные кассеты для перевозки раненых) - все не оставляла мысль про дорогу, которая вымощена благими намереньями. Ведь никто не знал, что нам предстоит увидеть, и будет ли после этого желание остановиться.
***
На месте приземления властвовал вполне ожидаемый хаос. Четкий и организованный, но совершенно непонятный и страсть как недружелюбный к возмутителям. По прибытии нас самым бесцеремонным образом выкинули с нагретых мест и, не дав даже времени оглядеться, отогнали в сторону. Освобожденные площади и емкости тут же оказались заняты. Пилот, не глушивший мотор, дал газ, и самолет канул во тьму, оставив нас посреди летного поля.
В ответ на попытку прояснить текущее местоположение и дальнейшие действия нас послали... и довольно далеко… если уж быть до конца точными, то туда вообще не ходят. К счастью, посыл сопровождался жестом, который можно было истолковать как направление движения. Ну мы и двинулись, тайно надеясь, что попадем не туда, куда рекомендовал попасть вербальный ряд, при этом нервно осматривая небо через «ночники» и прослушивая окрестности в заранее безнадежной попытке разглядеть или услышать садящийся самолет раньше, чем он приземлится нам на голову. Умом понимая всю глупость и тщетность таких надежд – по военному времени все движки были снабжены специальными глушителями, а моторы укутаны дополнительной теплоизоляцией, что делало их необнаружимыми простыми средствами.
И нам вполне успешно удалось преодолеть летное поле, избежав слишком тесного знакомства с самолетными винтами. За пределами взлетной полосы творилось нечто, весьма напоминавшее разворошенный муравейник. Снующие во все стороны люди-муравьи внимания на нас обращали мало, разве что только ради того, чтобы снова куда-нибудь послать. Так что после очередного выслушивания от милейшей девушки (пухлые губки и голубые глазищи на пол лица) слов, которых этому ангелу во плоти и знать-то не было положено, Петрович плюнул и начал действовать с опорой на собственные силы. Разослав бойцов в разные стороны для выяснения обстановки, сам повел меня к начальству, полагаясь исключительно на чутье.
И это оказалось единственно верным решением, ибо уже через пять минут я переступил порог здоровенной, человек на пятьдесят, палатки, внутри которой за складным столом сидело искомое начальство. В гордом одиночестве, если не считать за компанию полупустую литровую емкость с этикеткой в виде черепа с костями и надписью «Яд». Вокруг палатки кипела суета, но здесь было тихо и спокойно. Как в глазе урагана. Значит, это я правильно зашел.