Вот за что люблю врачей, так это профессионализм! У меня б в такой ситуации горлышко бы по краю стучало, и рука со стаканом тряслась. А тут и налито с прецизионной точностью, и до рта донес, не расплескав, а уж хлебнуть полстакана чистого спирта залпом – тут с медиками только адмиралы тягаться могут. Это оказалось последней каплей, и мой собеседник уронил голову на стол, отрубившись теперь надолго. Нормальный такой ход для решения этических коллизий, опробованный не одной сотней поколений.
Правда налил он только себе, но мы не обидчивые, а об том, кто кому потом руки не подаст – потом и думать будем. Если это потом когда-нибудь настанет.
На проходе, совершенно бесшумно, нарисовалась парочка дюжих санитаров – они тут что - специально ждали, пока начальство угомонится, или у них чутье такое? Споро накинув лямки мягких носилок, при этом совершенно не потревожив спящего, они легко подняли расслабившееся тело и бережно понесли к выходу. Ну и здоровые бугаи, совсем немаленький доктор никаких видимых усилий не потребовал, кондиции для морской пехоты... или санитаров в психушке.
Не исключено, что так оно и есть.
***
- Привет!
Все мысли разом вылетели из головы, и тело само ухватило дорогое – бутылку. Мне до координации хирурга далеко, и я-то стол точно переверну. Но порыв рвануться и обнять прошел почти мгновенно, так и замер в неловкой позиции, едва пристав. Второй раз за сегодняшнюю ночь я не узнал знакомого человека, и причиной тому была явно не скудность освещения.
И ведь толком сказать не выйдет с чего вдруг знакомая и родная вдруг показалась совсем чужой. И голос, и фигура, и лицо все знакомо и ничуть не изменилось. Леночка, видимо тоже почувствовав мою неуверенность, только грустно улыбнулась и сделала шаг вперед.
И только глядя как она легко идет к столу, я понял, что изменилось. Прошедшее с нашего расставания время и пережитое не оставили следов на теле, но кардинально изменили душу. Это совершенно четко читалось в пластике движений, во взгляде.
Прежняя Леночка смотрела на мир удивленно распахнутыми глазами и была абсолютно беспомощна перед ним, ее постоянная неуверенность в суждениях и действиях проистекала в первую очередь из опасения кого-либо невольно (про «вольно» и говорить нечего), обидеть. Чем вызывала неодолимое желание укрыть и защитить. Теперь же в каждом движении чувствовалась непоколебимая уверенность и готовность – этот человек четко понимал границы собственных сил и был готов действовать исходя из них.
Да и взгляд… Нет он ни в коей мере не был «мертвым», или остановившимся, скорее добрым, но вот глубина спокойствия, в нем отраженная, мне не нравилась категорически – в этом океане утонут любые чувства. Взгляд человека, увидевшего мир без прикрас и иллюзий, и принявшего его таким, каков он есть. И себя в нем.
Оставалось только понять – есть ли мне место в ее новом мире, и осталось ли в новой Леночке хоть что-то от той, которую я любил. Впрочем, долго терзаться ожиданием не пришлось – подойдя к столу, мое Солнце ухватила стакан, который успела на треть наполнить ставшая совершенно самостоятельной моя левая рука, и грустно улыбнувшись: «Сегодня что-то все пытаются меня споить», - выпила его мелкими глоточками как обычную воду. «Но что-то не получается», - продолжила моя прелесть, занюхав термоядерное пойло рукавом: «Спасибо, наверно все же это мне было надо», - после чего совершенно спокойно начала рассказывать. А я только сидел и смотрел в такие знакомы глаза, на дне которых нет-нет, да мелькали тени произошедшего, и истово надеялся, что не все потеряно.
«Операции сегодня закончились довольно поздно», - в голосе не слышно забубенности, как бывает, когда одна история рассказывается в сотый раз - или сомнений. Видно рассказывая, она заново переживает события:
«… руку ампутировали. Девочка, десять лет – водитель не удержал дистанцию и ударил кузов впереди идущей машины, она возле заднего борта сидела и выпала прямо под колеса… раздробление локтевого сустава и открытый перелом. Сутки тянули, но дальше ждать было некуда, хоть и жалко, но тут все равно нет возможностей, чтобы то, во что превратили ручку колеса грузовика, назад собрать», - показалось, или в глазах мелькнула тень?
«… отдали мне. А куда я с ним? В обычной больнице надо было б в крематорий нести, а тут… Взяла маленькую лопатку, отрезанную ручку, да и потопала…», - на губах промелькнула легкая усмешка, но глаза выражения не поменяли, – «даже халат стянуть забыла, потом спохватилась, что в белом землю копать собралась, а потом рукой махнула – ну какой он белый после двенадцатичасовой смены?».