Но время шло, мамочка не просыпалась, игра начала уже слегка надоедать, и тут появился шанс поохотиться по-настоящему – у детей острота зрения намного выше чем у взрослых. Это не говоря о вошедшей в легенды детской наблюдательности. Так что ползающий по полю непонятный бугорок или марево он мог заметить вполне… М-да, похоже диверсантам, теперь надо опасаться не только собак.
Все это хорошо и прекрасно, но что делать? Уж очень диспозиция хреновая. Дано: молодое дарование уже успевшее сесть на шею (буквально) и теперь норовящее ухватить за уши представителя межзвездной дипломатической миссии, Ага, дабы способом их выкручивания убедить покатать его «как лошадка». На расстоянии кроткого прыжка (*два с половиной метра), от лежащего пришельца находится мать молодого дарования в состоянии легкой дремы и в руках у нее главное препятствие к удачному завершению дела – внебрачная помесь дуэльного пистолета, судя по отсутствию приклада, со сбежавшей из музея фузеей, судя по калибру.
Приятная такая вещица – как раз на того кабанчика что Кнопке уже третью ночь снится. И все бы ничего, да мамашка умудрилась задремать, положив это чудо на колени и с пальцем на спусковом крючке. Дескать – «в пределах зоны поражения вне окопов полного профиля или бронетехники не перемещаться». Ну и как такой раззяве ребенка оставить? Пальнет ведь сдуру, испугает еще. Патовая ситуация.
А мелкий, тем временем, перешел от щипания к выщипыванию…
Выручила всех обычная муха. Эта нахалка уселась прямо на полуоткрытые губы сони, та всхрапнула и откинула голову назад, руки, ранее лежавшие на оружии, дружно упали вниз.
В голове тут же ударил колокол: «Когти рвать!!!». Малыш напоследок, судя по ощущениям, захвативший в качестве трофея пару клочьев шерсти, был бесцеремонно сдернут с загривка, легким толчком «пониже спины» направлен в сторону песочницы, а через поле «противопулеметным» зигзагом рыжей молнией метнулась размазанная в воздухе тень – система маскировки автоматически перешла в режим «размывания контура».
Мамаша, продравшая глаза на возмущенный рев, так ничего и не успела заметить, и только карапуз горько оплакивал позорное бегство такой большой и мохнатой «мягкой игрушки».
Блиц* в слепую 2
За восемьсот шестьдесят три метра от этого места довольно пожилой, но еще крепкий мужчина перестал упираться лбом в прицел, и тихо шепнул напарнику «смени меня». И откатившись в сторону потянулся к фляге. «Странно, даже петуха как последний сосунок не дал, но это, пожалуй, единственное чем можно гордиться. Старею», - мизинец на держащей флягу руке заметно подрагивал, - «это хорошо, что стрелять не решился. Я бы сейчас навоевал…»
Напарник, до этого контролировавший «заднюю полусферу», сунул сделанную из вертикалки лупару (* обрез глакоствольного ружья) в специальную кобуру на самодельной разгрузке и принялся устраиваться перед стоящей на сошках винтовкой бурча про себя: «и что ты так к прицелу прилип, померещилось что ли? Так креститься надо. Тихо и голо все, даже мухи не летают…». Первый номер передернулся как от мороза и буркнул: «может и померещилось…» и, оглядев в бинокль панораму, не спеша перекрестился.
Оставленная временно без внимания куча ботвы всего в семи метрах за их спиной, своего отношения к происходящему выражать не стала никак – просто уменьшилась на треть по высоте, да разделилась на две части, одна из которых, не делая резких движений, но довольно быстро, начала отступать назад в сторону небольшой балки.
Прежде чем взять бинокль и начать осмотр зоны ответственности сменившийся бросил ревнивый взгляд на то, как напарник обращается с винтовкой, но вроде все было в порядке – старичку было оказано должное почтение.
***
Этот ствол, в котором вряд ли теперь узнал свое детище и родной папа, мог бы многое рассказать о жизни. Например, о том, как четыре ствола ДШКМ в заводской консервационной смазке вытащил из кучи металлолома прадед одного из здесь присутствующих.
Было это еще в конце далекого девяносто восьмого года. Тогда, в эпоху очередного кризиса, завод стоял уже восьмой месяц, и прадеду приходилось подрабатывать дежурным по порту. Все производство тогда даже не стояло – лежало при последнем издыхании, но за рубеж нескончаемым потоком шли суда, вывозя в качестве металлолома то, что создавалось трудом не одного десятка поколений. Взявшие власть на многочисленных заводах бывшей гигантской страны спешили обеспечить сырьем многочисленные печи Европы. Ведь без металлолома невозможно переплавить чугун в сталь.