В результате чего «в лом» попадало все что угодно. В основном «чудил» лом цветной, там можно было встретить решительно всё: от памятника Ленину с кладбищенскими крестами, до тонной авиационной бомбы или 150 мм снарядов. Но и «черный», как понимаете, был не без греха, под пресс шли и обрезки шестисоттонных кранов и целые эшелоны танков.
Вот после второго по счету происшествия по обнаружению «взрывоопасных предметов» прадед и приобрел привычку присматриваться к приходящим на перегруз вагонам. Хорошо оплачиваемую привычку, позволившую семье неплохо пережить эти времена.
А началось все довольно резко. Тогда, после второго случая, в каптерку завалился натуральный такой браток, бритый под ноль, с золотой галдой в большой палец толщиной на шее и татуировками, просвечивающими через заоблачной цены, рубашку под таким же пиджаком.
Сердечко надо сказать екнуло. Прадед прекрасно знал, сколько стоит случившаяся неприятность. Ведь по всем правилам, в случае обнаружения такого «подарка», останавливается и блокируется приличная часть порта, дальше ждем приезд саперов. После чего аккуратно раскладывается по территории весь груз, как уже погруженный, так и тот, что еще в вагонах. И всё это проверяется визуально, техническими средствами и с привлечением собак. После чего спецтранспортом вывозится на уничтожение найденное, а еще надо собрать и загрузить назад несколько десятков тысяч тонн разбросанного по округе металла и заново запустить простаивающий механизм порта.
Потери тут не столько прямые, а больше связанные со временем: пока приедут, пока переберут, найдут, вывезут. А все это простой судна, и хорошо если одного. Простояло корыто неделю – считай треть стоимости груза отдай дяде. Даже за три процента от такой суммы прикопают только так.
Гость с порога повел себя самым неприятным образом – вошел, продолжая орать на кого-то по телефону, причем понятными или цензурными в этой тираде были только предлоги и междометия. Потом раздраженно захлопнул крышку, обрывая разговор, и перевел мутный взгляд на замершего с чашкой чая в руке хозяина.
- Братан, че за терки? Ты хоть представляешь, во сколько бабок это все встало?
Оставалось только зажать трепыхающееся сердце в кулак и попробовать объясниться.
- Не по-людски ведь…
- Че? – Взгляд братка из оловянного вдруг стал внимательным и даже осмысленным.
Гость не спеша огляделся вокруг, детально рассмотрев обшарпанные стены с пожелтевшими плакатами, пропагандирующими социалистические ценности, мебель семидесятого года выпуска с корявыми инвентарными номерами и самого хозяина – под стать всей обстановке, еще крепкого, но явно клонящегося к земле. Внимательный взгляд, казалось, заглянул в душу. Гость враз посерьезнел, задумчиво глянул в окно и опустился на возмущенно крякнувший, но устоявший «гостевой» стул. Бросил коротко:
- Обоснуй.
- Да что тут говорить – почти две тонны «ВВ» да на старой калоше. Что с ними в море станет известно одному Нептуну. Вышло корыто из порта и не дошло, нет его. Все детишки морячков – сироты, «без вести пропавших». А и доплывут, у сталеваров что это в мартен совать будут, тоже дети есть. Мелкокалиберные допустим сгорят, а полутонные дуры? Эх! Да…
- Хватит. Надо подумать. – Гость опять оглядел обстановку, потом вытащил из дипломата ноутбук и потыкал пальцем в экран, затем еще раз оглядел хозяина и задумчиво посмотрел в окно.
- Что ж Егор Федорович, вы действительно поступили правильно. За импортных сталеваров можете не опасаться, у них давно не мартены, а электропечи и на входе специальная аппаратура, проверяющая на ВВ стоит. Так что в печку это не попадет, а вот насчет команды – совершенно правы. Претензий не имею. Надеюсь и вы тоже. Сегодня первый раз за день человека встретил, одни гады вокруг…
Сказать, что такое превращение братка, удивило – ничего не сказать. Правда, такой вежливый посетитель пугал даже больше чем распальцованный. Логичным было предположить, что разговор на этом не окончен. Как и казалось.