Несмотря на подлый удар вожак еще был жив, и даже нашел силы встать на подгибающиеся конечности. И даже бросился в контратаку сомкнув челюсти на загривке напавшего, и отшвырнув того в сторону, но силы быстро таяли, удары становились все слабее, и под конец, лапы не смогли уже держать отяжелевшее тело. Почувствовав, что поймал удачу за хвост, претендент на лидерство бросился вперед и сбил вожака на землю, ударив плечом в плечо. Старый властелин рухнул на спину, открыв для атаки уязвимые места, и противник не замедлил воспользоваться этим, распоров ему брюхо и погрузив окровавленную морду в потроха, чтобы через миг отлететь в сторону от мощного удара задними лапами. Но дело было сделано – старый вожак уже не поднялся.
В этот момент и вмешался в драму Седой, положив вокруг дерева три светошумовых гранаты и бросив группу в «психическую атаку». Подковой охватывая стаю они с воем покатились вперед, а серия выстрелов подняла фонтанчики земли вокруг сбившихся в кучу амфиционов.
Потеряв вожака и видя, что вокруг них смыкается облавная охота, «полосатики» вполне разумно предпочли оставить добычу более сильному и уносить лапы. Правда, слишком хорошо зная способы охоты в степях стая вместо того чтобы рвануть по оставленному свободному пути, где по их разумению, должна была находиться засада, решила прорываться смяв левый фланг. Корица и Коржик еле успели разойтись в стороны, хорошо хоть шоковые гранаты дезорганизовали противника и дали несколько таких дорогих секунд.
После были радостные обнимание и обнюхивание со слезшими с дерева близнецами и Кнопкой, а Седой пытался спрятать трясущиеся руки за спину и разрывался между вожделением спустить с кое-кого шкуру и желанием задушить их же в объятиях. В результате для успокоения души просто устроил тактический разбор произошедшего.
В принципе, все выглядело довольно прилично – после приземления близнецы оказали помощь Кнопке и помогли сложить остатки от конусов. В это время троицей заинтересовался копавшийся неподалеку кабанчик.
Тут как раз из «стайки пираний» занятых утилизацией этого самого «кабанчика» вынырнули Корица и Коржик и, пыхтя, приволокли уже голый череп с аккуратной дыркой в лобной кости. Оно и верно – все остальное от работы тех же полосатиков не отличишь, но вот пробитый кумулятивной струей череп вызовет нездоровый ажиотаж.
От взгляда на зубки добычи Седого опять затрусило, данного эндемика стоило, пожалуй, переименовать в сухопутного крокодила. Зверюга эта, за два метра в холке ростом, явно питалась не одними корешками. Это судя по плоской и широкой пасти, больше всего похожей на утиный клюв, но усаженный острыми зубами. Так что интерес к троице у кабанчика был вполне конкретный – гастрономический.
Стрелять в него поначалу остереглись, мало ли кто еще болтается по округе, от желающих халявы падальщиков, до некстати подвернувшихся разумных, да и лазить по деревьям кабанчик вроде уметь не должен был. Он и не умел, зато видать имел богатый опыт по части стряхивания желудей. Или любителей отсиживаться на деревьях. Наши «мясные желуди» стряхиваться не желали, но когда дерево трясет более чем трехтонная туша, то конечный результат сомнений не вызывает…
Дабы избежать грустного развития ситуации, кабанчику по-простому зарядили в лоб, отчего он перешел в новое для себя состояние «яблока раздора». Потому как на ставшую бесхозной гору мяса мигом нашлись желающие. Пока эта «гора» твердо стояла на своих копытах, то они предпочитали обходить ее десятой дорогой и на приличном расстоянии, а тут понимаешь, явились – халявщики!
В прочем, халявы им не обломилось, но и Хвостикам оставалось только отвлекать внимание на себя пока, наконец, из-за холмов не появилась кавалерия.
На этом собственно рассказ и закончился – виновники дружно сложили лапки под грудью, свесили ушки и смотрели на Седого самым умоляющим и покаянным взглядом. Оставалось только махнуть лапой и заняться решением насущных проблем.
Самыми важными, из которых были перемазанные в свежатинке шестнадцать мордашек над раздутыми животиками, что сразу делало понятным куда девались все неликвиды, и туша, успевшая за время разговора превратится в шкуру с аккуратной горкой парного мяса на ней. Кости и потроха лежали отдельно. Правда, в четком соответствии с традицией, доля добытчиков – печенка, и руководителя – сердце, еще дожидались своих едоков.