Посмотрев вслед скрывшемуся в кустах собеседнику, бородач достал что-то из кармана рубашки, затем, отгоняя то ли мух, то ли комаров, которые всегда крутятся над освещенными столиками, помахал рукой над кружками с пивом, поднял свою, сделал большой глоток, и поставил на место.
К нему окончательно вернулось настроение. А когда вернулся собеседник, они проговорили еще около получаса.
На следующий день утром, бородач, как только поднялся с постели, сразу же вышел на улицу и, с автомата, расположенного рядом с магазином, позвонил домой своему вчерашнему собеседнику.
— Слушаю, — донесся до него тихий и совершенно незнакомый голос.
— Здравствуйте, — поздоровался бородач, — можно хозяина?
— Его нет…. А если быть, точнее, он не может подойти…
— Как это, нет?! Что с ним?..
— Он умер…
— Как, умер?! — воскликнул бородач. — Когда?!
— Ночью…. Сердце…
— А с кем я говорю?
— С его братом…. Простите, а вы кто?.. Але! Але!.. — прокричал абонент, но бородач осторожно повесил трубку, и задумчиво посмотрел на свое отражение в защитном стекле автомата.
Вечером Васьков позвонил своему старому знакомому, как и он, бывшему «афганцу», который в настоящее время трудился водителем-дальнобойщиком, в том же автохозяйстве, что и Мухин. Договорились о встрече на следующий день.
Володька Шубин, — так звали этого человека, на встречу пришел без опоздания.
Летнее кафе, где они расположились, если не считать сидевшей за угловым столиком, молодой пары, было пустым.
— Привет, Миша, — протянул он Васькову для приветствия руку. — И зачем это вдруг понадобился знаменитому сыщику времен и народов, скромный труженик — водила? — пошутил он, усаживаясь напротив.
— Сейчас, объясню, — ответно улыбнулся Васьков и, подозвав официанта, заказал два кофе…
…Знали они друг друга давно, с начала девяностых, когда только начиналось образовываться движение ветеранов войны в Афганистане. В дальнейшем они хотя и встречались, но не часто и, как правило, 15 февраля у мемориала воинам-интернационалистам. Были случаи, когда Васьков оказывал тому помощь, но и он иногда обращался к Шубину за помощью в выяснении тех или иных вопросов. Поэтому, он сразу, без всяких предисловий, перешел к интересующей его теме.
Он поинтересовался, совершает ли Шубин поездки в дальнее зарубежье.
— Какое зарубежье?! — захохотал тот, да так громко, что разместившаяся за угловым столиком молодая парочка, испуганно посмотрела в их сторону.
— Какое зарубежье? — покосившись на парочку, переходя на шепот, повторил Шубин. — Все перетрубации какие-то…. То нас вдруг продают кому-то, то прокуратура набрасывается с проверкой, ищет, хрен знает, что. Вообщем, бардак…. Тут, наверное, пока не до зарубежья. По крайней мере, ни мне, ни моему напарнику, предложений пока не было.
— Слушай, Миша, ты ведь не за эти меня позвал, чтобы узнать, когда я поеду «за бугор». А теперь, давай к делу. И что все же интересует мистера Холмса? — переходя на шепот, заговорщически подмигивая, спросил Шубин.
— Меня интересует Мухин, — коротко поясни Васин.
— Понятно, — кивнул Шубин, и что тебя конкретно интересует в этой персоне?
— Все.
— Слишком уж объемно, — снова покосился на молодую парочку Шубин, — а нельзя ли, Миша, конкретнее?
— Можно, — ответил Васьков. — Что он за человек…. его связи, их характер. Как часто бывал у него на работе его младший брат?
— Ты знаешь, — подумав с минуту, продолжил Шубин, — Мухин как похоронил своего брата, здорово изменился. Стал замкнутым. Он же ветеран предприятия, весь на виду. И от компаний не отказывался…. Приглашают, например, отметить кому-то день рождения. А он, ни-ни…. Безликим каким-то он стал. Но деньги на эти мероприятия, сдает без разговоров. Раньше, например, в компании, иногда сетовал, что брат ученый-химик, а сейчас, безработный. Шутил, что уговаривал устроиться к нам, на предприятие. Возможно, поэтому тот в последнее время и посещал брата на работе. А сейчас…. Сейчас, когда брата не стало, у него, похоже «крыша» поехала…
— Это, в каком смысле? — насторожился Васьков.
— А хрен его знает, — пожал плечами Шубин. — Собачек все приваживает…. Вообщем какой-то стал не такой. А какой, не знаю, Миша, — он ткнул недокуренную сигарету в пепельницу и потянулся к чашечке с кофе.