— А я не самая подходящая кандидатура на роль адекватной дочери.
И невесело усмехнулась собственным мыслям. Я внимательно на нее посмотрел, ожидая продолжения рассказа. Заправив выбившуюся прядь волос за ухо, леди Мелори взглянула на меня прямо и проговорила фразу, которую я никак не ожидал от нее услышать:
— Я в своей жизни видела довольно много магов: знатность вынуждает то и дело принимать высокопоставленных гостей. По какой-то нелепой случайности, я, совершенно не обладая магией, могу отлично ее чувствовать. Я всегда хотела быть сильной ведьмой, но Оринделлу и не думала завидовать: он мой единственный брат, и я на самом деле очень рада за него. Но тут появились вы — самый сильный маг из всех, кого я когда-либо видела.
Теперь мне стало понятней. Я одним своим присутствием заставлял леди Арвейм чувствовать себя неуютно. Внезапно появившийся поблизости маг, нарушающий ее устроившуюся жизнь, а заодно снижающий самооценку. Они привыкла видеть перед собой всю свою семью, команду охраны под началом Менрина, привыкла не завидовать им, но посторонний человек, которым я и являлся, вызывал несколько другие эмоции.
Впервые за несколько минут я подал голос:
— Боюсь, вы ошибаетесь, миледи. — Мягко возразил я. — Маг из меня довольно посредственный.
— Вы уверены? — Мелори хитро прищурилась и снова стала похожа на ту самую девушку, которая во время бала пригласила меня на танец.
— Конечно. Я, если честно, вообще по образованию историк.
— Историк? — восхитилась моя собеседница. — Нравится?
— Очень. — С улыбкой сказал я. — Представляете, тридцать лет просидел в Высшем Королевском Университете и ни разу об этом не пожалел — многие другие студенты, слыша подобные откровения, посылали меня ко всем драконам и высказывали предположения, будто я не человек, а необыкновенная машина с историческим мозгом. А мне просто жутко нравилась моя специальность, ничего сверхъестественного. Причем все это время учился и жил вместе с моим лучшим другом. Думал, что буду долго искать работу, планировал довольно приемлемый вариант, но в итоге нас двоих нашел один очень хороший и умный человек. За два года сумел научить, наверное, большему, чем обычные преподаватели учат большинство учеников боевых специальностей за десяток лет. Разумеется, и гонял неимоверно, куда же без этого. Потом я много путешествовал — это, к моей огромной радости, оказалось обязательной частью работы. А в один день жизнь пошла наперекосяк, я потерялся и оказался здесь. Знаете…
Темное время суток, тихое, невероятно атмосферное, всегда располагает к откровенным разговорам. Внезапно мне захотелось объяснить ей, откуда я такой таинственный взялся, почему остался здесь, почему, куда, наконец, я путешествовал — но вместо этого сказал кое-что другое:
— Мелори… тогда, в первый день. Почему вы заступились за меня перед Оринделлом?
За все прошедшее время я так и не смог узнать ответ: все никак не предоставлялось подходящей возможности, не было ни единого повода. Два месяца назад, на балу, Мелори попросила меня подойти к ней с этим вопросом чуть позже, когда она будет не настолько… как она описала свое состояние? Взбудоражена? Похоже, время разговора пришло: сейчас позволяют и время суток, и повод, и состояние — причем обоих.
— Это… долгая история. — Отвернулась она, чуть покусывая губу и снова замыкаясь в себе.
Но я уже принял решение во что бы то ин стало узнать причины сейчас и отступать не собирался. И поэтому попросил:
— На балу я уже задавал этот вопрос. Пожалуйста, не уходи от ответа на этот раз.
На «ты» я перешел совершенно случайно — даже не заметил, как это произошло. Сам себе поразился, когда вдруг осознал, что грубо нарушил дистанцию и этикет, хоть и не говорил «ты» напрямую. Но Мелори, похоже, ничего против не имела или же точно так же, от избытка чувств, просто не обратила должного внимания.
— Я… говорила это тебе? — изумилась леди. — Я этого не помню.
И, чуть подумав, сомневаясь, следует ли это говорить, добавила:
— Как и весь бал.
Пришла моя очередь удивляться:
— Не помнишь?
— Нет. И это та самая причина, по которой я не могу считаться нормальным ребенком в нашей семье.
Она порывисто встала, что-то взяла со стола и села обратно. Последнее меня, честно говоря, сильно обрадовало.
Потом Мелори испытующе посмотрела мне в глаза, на этот раз не смущаясь. И спросила, как будто не меня, а саму себя, пытаясь удостовериться, правильно ли поступает, убедиться в этом:
— Я же могу тебе это рассказать? Правда?
— Конечно, можешь. — Уверенно подтвердил я.