— Никогда не говори так о себе.
Чуть не прикусил язык. Это с лучшими друзьями я могу позволить себе разговаривать в подобном тоне, но явно не с ней. И все же было уже поздно.
Правда, девушка продолжила как ни в чем не бывало, может быть, и вовсе не обратив внимания на мой невежливый упрек.
— Но, похоже, мое подсознание уже все решило за меня. Насколько я поняла, тогда на балу я, другая я, окончательно отказала королю Ровену.
Примечательно, что сейчас Мелори называла своего предполагаемого жениха либо «король», либо уважительно «король Ровен» — а во время моего предыдущего допроса она, бывало, ограничивалась одним именем, совершенно не желая признавать его статусное превосходство.
Ее необъяснимая смена личности затрагивает даже такие мелочи.
— Много человек об этом знает? — я резко сменил тему.
— Об отказе королю? — не поняла леди. — Или о моих странностях?
— О тебе. — С нажимом пояснил я: уж очень мне не понравилось слово «странности» в таком контексте.
— Только моя семья. Оринделл, Линн, папа и мама. Даже наш врач не в курсе. Я стала такой… своеобразной фамильной страшной тайной. И теперь еще знаешь ты.
Специально или нет, она только что буквально причислила меня к своей семье — или же, по крайней мере, выразила высочайшую степень доверия.
— Спасибо, Мелори. — Искренне поблагодарил я.
Она, услышав свое имя, легонько вздрогнула.
Знакомая реакция.
— Но я ведь так и не ответила на твой вопрос. Ответ… связан с тем, что я тебе только что рассказала.
Я вопросительно посмотрел на нее.
— Временами я пишу дневник. — Она показала мне маленькую потрепанную книжечку, ту самую, которую незадолго до начала рассказа забрала со стола. — И иногда в нем появляются записи, которые я не писала.
Мелори начала быстро перелистывать тонкие исписанные страницы, разыскивая какую-то определенную, значимую для нее, и продолжала объяснять:
— Все они написаны моим почерком. Значит, я просто не помню, когда это делала — как оно со мной и бывает. Из дневника я, например, узнала, что отказала королю Ровену. Правда, я все еще не имею ни малейшего понятия о том, как я это обосновала.
Наверное, страшно обнаруживать подобное, пронеслась у меня в голове мысль. Но Мелори держится, и для этого нужны отнюдь не малые сила воли и выдержка.
— Одна из таких записей оказалась очень странной. Она появлялась несколько раз, настойчиво, будто я сама себя хотела убедить. Впервые — шесть лет назад. Прочитай.
Отыскав нужную страницу, леди Мелори отдала свой дневник мне.
Я не стал ничего спрашивать, просто посмотрел на запись, написанную большими красными буквами на целый разворот страницы.
Она гласила:
Когда тебе будет девяносто три, появится маг по имени Альвер.
Помоги ему, Мелори. А он поможет тебе.
Все сразу стало одновременно и проще, и намного запутанней.
Вот она, причина, по которой вы мне все так честно рассказываете, леди Мелори.
— И ты думаешь, что ты меня знаешь? — уточнил я. — Только не помнишь этого?
— Да. — Произнесла девушка. — Точнее… я раньше так думала. Но ты сказал, что мы раньше не встречались, когда я спросила об этом еще в первый день.
В первый день? Всего лишь один раз?
— Мелори, ты спрашивала это дважды. Второй был, когда мы стояли у озера. Помнишь?
Опомнился я тут же. Сразу понял, что спрашивать не было абсолютно никакого смысла, ведь она мне только что все объяснила.
— Нет. Я этого не помню. — Она слегка покраснела и отвернулась.
Что ж. Значит, на ночную прогулку под луной меня позвала та, другая Мелори, которая ведет себя совершенно иначе и которая потом внезапно забывается. Но ведь она и правда разговаривает со мной таким образом, что наше общение со стороны можно было бы принять за многолетнюю дружбу. Проблема лишь в том, что я ее до недавней поры ни разу не встречал.
А это, в свою очередь, может подводить только к одному выводу: я должен познакомиться с ней чуть позже — разумеется, по моей временной линии. Другого варианта просто нет.
И, кроме того, все сказанное должно увязываться с моими предыдущими соображениями — но понять бы, как именно.
Тем временем, леди уже жалела о собственной, по ее мнению, чрезмерной откровенности и выискивала подходящий предлог для побега.
Нужно было срочно что-то сделать или сказать. Я ни в коем случае не мог позволить закончиться такому важному для нас обоих разговору не самым приятным образом.